Я тут страшную историю озвучил, стоит ли продолжать?
Автор истории: Мертвая девушка - Valkyrja
Озвучка моя
Автор истории: Мертвая девушка - Valkyrja
Озвучка моя
Леший - хозяин леса, его душа и защитник. Предание о существовании этого существа уходит в глубины славянской истории и мифологии. Несмотря на торжество науки и техники, а также всеобщий скептицизм, в лесу люди часто чувствуют присутствие потусторонней силы, которая внимательно наблюдает за своими гостями. Наивно думать, что наши предки выдумали этого духа забавы ради. В этой статье мы расскажем все, что известно о Леших и дадим пару советов на случай контакта с ними.
Мнение о данном существе разница. Некоторые уверены, что Леший является нечистой силой, слугой Сатаны. Такое отношение, как правило, формирует Церковь. В простом народе тем не менее закрепился образ сурового, но вполне справедливого духа, который всеми силами оберегает свой лес. Вне зависимости от отношения к лешему, стоит проявлять к нему уважение. Если путник будет почтителен к лесу, через который ему предстоит пройти, опасаться ему ничего не стоит.
Зачастую в преданиях и народных сказках лешего изображают угрюмым стариком с длинной бородой. Волосы его седые, но с зеленым оттенком, кожа серая. Сообщают, что Леший носит одежду наизнанку и обувь надевает не на ту ногу.
Важно отметить, что это лишь один из множества образов, которым наделила этого духа народная молва. В действительности никто не знает как выглядит Леший, и есть ли у него вообще материальная форма. Среди народа бытует предание, что этот дух любит притворяться родственниками тех, кто повстречал его в лесу. Иногда его изображают гигантом, а иногда совсем небольшим существом, похожим на гнома.
Повстречать воплощенного лешего крайне маловероятно. Трудно сказать, является ли это большой удачей или горем. В то же время войти в контакт с Лешим довольно легко. Достаточно отправится в лес в одиночку и провести там минимум 40 минут. Вы обязательно почувствуете его. Общение лешего и человека происходит в формате мыслей и идей, которые приходят в голову. Идя по людской тропинке, человек ничем не рискует, а диалог с хозяином леса сводится к минимуму.
Все меняется, если путник решится сойти с тропы. Чем дальше человек будет уходить в чащу, тем яснее для него будет контакт. В этот момент можно начать слушать лешего. Скрип деревьев превратится в смех и даже хохот, кукушка будет звать человека в определенную сторону, начнут попадаться стволы деревьев с человеческими чертами лица. Чтобы полностью войти в мир лешего, обязательно нужно заблудиться, что не так уж и сложно в лесу.
Если дух будет расположен к заблудшему гостю, то он поможет вывести его из чащи, а сам путник не будет чувствовать дискомфорт, хотя начнет понимать, что его кто-то ведет. Если же Леший разозлится на человека, то он начнет водить его кругами и вселять страх.
Леший является нематериальным духом леса, который способен оказывать прямое воздействие на людей. От путников он требует лишь уважение к своему дому. Чтобы изначально расположить к себе лешего, достаточно принести с собой скромные дары. Подойдет орехи, кусок хлеба, ягоды и фрукты, то есть все, чем могут подкрепиться малые обитатели чащи. Угощение стоит положить при входе в лес возле тропинки и попросить у лешего разрешение быть его гостем. Если не ломать ветки, и не рубить живые деревья, не разжигать костер на тропах и не выбрасывать мусор, Леший сохранит свою благосклонность.
- Спасибо, Святой Отец, спасибо Вам, что Вы к нам приехали. – обращалась женщина в преклонном возрасте к мужчине в самом расцвете сил, лет тридцати на вид.
Они сидели в совсем уж небольшой комнате в глубине католического монастыря. Комната освещалась одной скудной лампой под потолком, как раз практически над столом, за которым они пили чай. На столе стояли небольшие чашечки со сладостями, одна из них была доверху наполнена конфетами из варенного сахара. За ней и потянулся священник, положив себе в рот.
Священник выглядел довольно обыкновенно для представителя своей профессии. Черная ряса, с белым воротником под шеей. Обязательно символы веры – в его случае маленький томик Библии, чётки Святого Розария из пятидесяти зёрен, обмотанные вокруг ладони и конечно же крест на шее, правда под рясой от чего его не было видно. Внешностью совершенно обыкновенной, не толстый и не худой. С редким, коротким волосом, без растительности на лице. С обыкновенными чертами лица. Ничего заурядного.
Да было в нём то, что скрывалось от обычного человека и в том числе от прихожан его церкви, то, что знали лишь высшие чины католической церкви. Его история, а точнее его занятие, тесно переплетённое с его верой и работой. Святого отца, определённо нельзя было назвать ведьмаком, это бы противоречило совершенно всем правилам церкви, а скорее правильно его было бы назвать охотником на нечисть. Призраки, демоны, что вселились в маленьких девочек, бесы, черти, одним словом, всё потустороннее, что связанно с христианством и то, в чём мог бы помочь святой отец.
Так и сейчас, он прибыл в небольшой городок, где остановилась католическая община.
- Святой Отец, когда Епископ поручил нам восстановить Церковь Святого Иона, мы невероятно обрадовались, благодарили и молили Бога, за такую возможность послужить Ему. Ведь всем известно, что Церковь Святого Иона древнейшее святое место нашей земли, которую разрушили во время войны, а после забросили. Епископ обещал нам всё необходимое для восстановления. Когда мы прибыли с Отцом Андрием в приход Святого Иона нас ждало разочарование. Сразу же, как мы вошли в большой зал кирхи, на нас напала будто вся нечисть земли. Мы не смогли им противостоять. Оба молились, читали до и в тот момент Библию, но бесполезно. В конце нам пришлось уйти, а после, пока уходили, мы ещё долго слышали злобный демонический смех изнутри кирхи.
По лицу женщины потекли тихие слёзы, она начала шептать, молиться еле в слух. Ей нужен был покой и прощение от Господа за то, что они не справились с возложенной на их плечи задачей.
- Не переживайте, Елена. Завтра я отправлюсь в Приход Святого Иона, а сейчас хотелось бы отдохнуть.
- Да, да, конечно, Святой Отец, давайте я вас отведу в ваши покои.
Оба встали, священник взял свой бокал со стола, поставил его в раковину, а фантики выбросил. Дальше направились в покои священника. Выйдя из двери, в глаза забил яркий свет, удивительно, что это маленькая каморка, в которой они были прежде не освещается так, как весь монастырь. Ведь в коридорах, в залах, в молитвенных комнатах, везде более чем достаточно света. В его покоях в том числе.
Покои были не самой большой комнатой с двумя простыми односпальными кроватями, тумбочками с лампами под каждую кровать, на этом всё. Никаких развлечений или иных благ цивилизации. Телевизор конечно же отсутствовал, но в том числе и холодильник и микроволновка, да они в общем-то были и не нужны, когда имеется общая кухня, полностью обеспеченная всем.
Священник переоделся и направился купаться. В планах была молитва Святого Розария и дальнейший сон, ибо завтра его ожидал трудный день. После приёма душа, полностью очищенный от грязи этого мира священник уселся по-турецки. на кровать, оставив впереди себя достаточное количество места. Многие, кто видел то, как он молится, осуждали его за это, ибо это было отхождение от правил, но благодаря его статусу, да и будучи бунтарём по природе своей, ему было плевать.
Не просто так он оставил место впереди себя, и если бы в комнате находился человек с его способностями, то сразу бы увидел и заметил от чего так поступает священник. Напротив него сидел голубоватый призрак молодой девушки, она также наклонила свою голову вниз в молитве и вложила свои руки в руки любимого человека. Священник сжимал их в молитве, он молился, не перебирая зёрна Святого Розария, в это раз чётки высели на руке между его рукой и рукой призрака. Так благодаря его способностям он мог мало того, что видеть призраков, так и ощущать их телесно. Таким образом он сжимал руки, павшей уже, но некогда живой своей возлюбленной.
Интересная история любви, начавшаяся ещё до прихода священника в церковь и к вере, но закончилась она печально. Теперь святой отец ходит по религиозному свету в надежде найти способ избавить свою любимую от страданий, дабы она отправилась в Рай, а он нашёл покой за некогда совершенный поступок.
Как и каждый раз, в конце молитвы по его лицу протекла одна скупая мужская слеза. Он открыл глаза, призрака больше не было. Осталось затушить прежде зажжённые свечи с елеем и можно было отправляться спать. Ароматы елея благотворно влияли на его сон, как и молитва в том числе. Потребовалось пара минут, а дальше святой отец спал, как младенец.
На утро, как раз было воскресенье, прошла служба и причастившись он поехал дальше. Путь предстоял совсем не дальний. Тридцать километров до ближайшего такого же небольшого городка, а от него в глубины леса до заброшенной деревни. На её территории, как раз и находился давно оставленный приход Святого Иона.
Деревня поселила смятение в его душе. Тотальная разруха, практически полностью уничтоженное людское поселение. Периодически виднелись старенькие кирпичные домики с черепичными, давно уже покрытыми плесенью крышами. Конечно же без окон, ибо, после уничтожения деревни в ней так более никто и не поселился. В её дальнем конце стояла ветхая кирха.
Так же кирпичная, уже давно без окон, а точнее с заколоченными окнами. Башня была без крыши, в крыше здания самой церкви виднелась пробоина, то ли от снаряда, что не разорвался во время войны, а быть может от колокола, что свалился с башни, и конечно, если он в ней имелся. Вокруг царила полнейшая разруха, люди столь давно здесь не жили и уж точно долгие годы не приходили для почитания святого места, от чего не ведомо, как раз может от поселения в этом месте нечистой силы.
Святой отец собрался духом, он сел на колени и воздал хвалу Господу с очередной молитвой. Далее проверил всё ли на месте в его сумке для борьбы с нечистью. Всё это время рядом с ним был призрак девушки. Она никогда не причиняла вред ни ему, ни кому бы ещё, а порой и помогала в борьбе с нечистью, не в силах покинуть этот мир.
Большая массивная дверь кирхи заскрипела, но открылась, при попытке войти внутрь. Под открытым небом, без смазки, петли давно заржавели, да всё же пропустили гостя. Внутри, в приходской комнате также была разруха. По всюду валялись подсвечники, огарки свеч, кубки, лампадки, множество бумаги и в том числе сожённые Библии. Стена осыпалась, уничтожив святые лики, некоторые полностью, некоторые же остались частично нетронутыми. Больше всего в шок и ступор вводили повсюду разбросанные кости, по виду очень напоминающие человеческие.
“Что же за монстр здесь поселился?” – рассуждал священник.
Дальше само здание церкви после ещё одной скрипучей двери. Просторное, вытянутое в длину. Полусгнившие, частично обожжённые лавки были на месте. Впереди же, после вереницы лавок на сцене стоял длинный стол, а за ним сидела молодая женщина.
- О! Гости! – тут же, она испарилась и оказалась позади священника. Он аж ахнул от неожиданности.
Женщина выглядела по всем современным стандартам. Невероятной красоты, как и лицом, так и фигурой. Большие объёмные формы, фигура – песочные часы. Во всех местах, где сейчас принято оголена. Сверхглубокое декольте, без бюстгальтера, и всё это обтягивало её прекрасное тело. На лице, всё как сейчас принято, пухлые накаченные губы, большие ресницы, будто взмахнув ими можно вспорхнуть, неестественно откорректированное лицо. Прямые чёрные волосы спускались на её открытые плечи.
- Изыди демон! Именем Господа велю тебе исчезнуть отсюда! – священник начал молиться, сжимая в руке зёрна Святого Розария, перебирая их по очереди.
- Демон? Изыди? Рассмешил! – произнесла она, рассмеявшись и встала напротив.
Священник не стал мешкать, молитва помогала не всегда, он знал об этом, поэтому достав из сумки шар святой воды, он бросил им в лицо женщине. Шар лопнул, святая вода пролилась на её лицо. Она упала на пол и начала корчиться от боли. Всё продолжалось совсем недолго, от силы минуту, а после её извивания прекратились. Святой отец подошёл к ней, как неожиданно она подпрыгнула, её лицо теперь стало отвратительным, не от того, что святая вода обожгла её, нет, такое ощущение, что вода не подействовала никак, а от того, что по лицу поплыла косметика.
- Ну вот… Теперь заново макияж делять! Знаешь сколько времени это занимает? – она достала зеркало из кармана и начала стирать с лица потёкший макияж.
- Ещё раз, велю тебе, именем Гопода…
- Господа? А ты смешной священник!
- Не перебивай…
- А что мне будет, что ты мне можешь сделать? Ты в курсе, что я не демон и не кто-нибудь, кому ты можешь причинить боль? Бери выше, я и мои братья и сёстры, мы те, кого создали вы люди! И, кстати, как говорил один из моих любимчиков, философ с такими огромными усами – Бога нет! Вы его убили!
- Кто ты? Кто убил Бога! Господи помилуй, я не со зла произнёс…
- Кто я? Я та, как и мои братья и сёстры, кого вы сами взрастили и кормите с каждым годом всё больше и больше. Нам даже последнее время делать ничего не нужно! Хорошо, я подскажу.
После этих слов женщина нагнулась вперёд, тем самым коротенькая юбочка приподнялась и оголила всё, что было под ней, совсем ничем не прикрытое, прямо перед священником. Он сразу же почувствовал желание, каким бы набожным он не был, но на него это подействовало, он не мог бороться так сильно с естественными проявлениями человеческой сущности.
- Ты блуд. – с явной горечью в голосе сказал святой отец.
- Да! Именно! Быстро же ты догадался. Поэтому ни ты ни я, мы не можем навредить друг другу. Мы проявления человечества, а не демоны под контролем Сатаны!
Святой отец задумался, что же делать дальше. Он вновь сел по-турецки, совершенно пропуская мимо ушей, что говорит ему грех и ушёл в молитву. В его руке вновь почувствовалась рука призрачной любимой.
“Евангелина, помоги, пожалуйста…” – обратился священник мысленно к своей возлюбленной.
Открыв глаза, он видел, как Евангелина вылетела из-за его спины обхватила грех и попыталась утащить его в неведомые недра, да всё было тщетно, что может сделать призрак считай первородному греху. Взмах грешной руки и Евангелина испарилась. По лицу святого отца вновь скатилась скупая слеза. Он не знал, упокоена ли её душа, или же отправилась в чистилище на вечные муки.
Блуд, встала и отряхнулась. Она обратилась к священнику:
- Уходи, мы не можем причинить друг другу вреда, - на этот раз её голос был более спокойным, менее эмоциональным, - Ты понимаешь, что раньше, нам приходилось навещать людей, нашёптывать им неестественные желания. Например я, если бы ты знал, скольких я совратила и даже смогла дотянуться до Давида! Великий всё же был муж.
Она продолжала.
- Посмотри же сейчас, как я процитировала прежде, Бога нет, вы его сами убили. Большинство людей живут не по правилам христианства, а по своим желаниям, по тому, что мы когда-то им нашёптывали. Нам больше не приходится никак напрягаться, люди всё делают за нас сами и питают нас своей энергией. Да мне даже этого и доказывать не нужно. Ты в курсе, что лень всё это время был здесь?
- Здарова! – прокричал кто-то из-за стола.
- Вот я о чём и говорю. Некогда, когда пророки боролись с нами, нам приходилось тяжко. Нам приходилось совращать людей к нашим желаниям. Теперь же всё изменилось. Когда люди отказались от норм и морали по вере, они полностью подчинились нам. Только посмотри вокруг различные приложения, мероприятия, страницы в интернете дабы укротить свои грешные желания. Нам нечего делать. Мы слоняемся по свету и в этот раз решили остановиться здесь, в этой церкви. Человечеству не выстоять против нас! Отказавшись от норм морали вы оказались слишком эмоциональными дабы жить самим по своим желаниям!
С этими словами к святому отцу пришло осознание её слов, что так действительно и есть. Церковь теряет прихожан постоянно. Кто-то уходит в никуда, но много людей переманивают около религиозные секты. Больше всего по его душе ударило осознание великого врага, которому он не может сделать ничего.
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
Честно на меня оставили неизгладимое впечатление услышанные записи. Тогда я был мало того, что впечатлён, так и очень озадачен. Подобного рода сигнал не мог быть искусственным будучи отражением от кометы или же других небесных объектов. Сигнал из радио явно был искусственным и кем-то посылался. Но для чего? Что же передавал этот сигнал?
Почти сразу я решил выйти на улицу и обдумать услышанное. Природные звуки всегда хорошо помогали мне в этом деле, конечно, они не могли сравниться с прогулкой и параллельным разговором с сами собой. Прежде перед выходом я наполнил стакан виски, благо идти до уличной веранды отеля было недалеко, и захватил следующую по дням недели трубку из своей сумки.
На улице стояла распрекрасная погода, как раз та, что мне по нраву. Такая, когда в футболке на улице не то, что свежо, а именно холодно, а вот в тонкой кофте как раз то, что нужно. Полный комфорт. Небо посмурело, набежала дырявая пелена из туч, сквозь отверстия которых периодически виднелись звёзды и луна. В воздухе стоял запах скорого дождя, влажный и освежающий. Ветерок обдувал меня и всё вокруг, деревья в вязовом лесу и у подножия обрыва будто разговаривали друг с другом шелестом. Тогда в голове проскользнула мысль об Ивах Алджернона Блэквуда. Вероятно, именно так они и перешептывались друг с другом в его произведении.
Я просидел около получаса на веранде в такой приятной атмосфере. Трубка отлично раскурилась, лишь пару раз мне потребовалось её вновь разжечь, а виски кончился немногим раньше, того времени, когда в тигеле моей трубки полностью истлел табак. Всё это время я рассуждал, что же делать дальше? Более не имелось никаких зацепок относительно, что можно сделать. Да после записей Евгения у меня были, конечно, мысли о том, чтобы съездить по координатам, да я знаю, что произошло с ним после посещения этого места. Можно было бы опросить каких-нибудь близких друзей, коллег, родителей, конечно же увидеться с Русланом, но чувствовалось мне, что это лишь оттянет неизбежное, а именно поездку по координатам. В конечном итоге решение пришло само, я отвёл себе неделю на то, чтобы поискать ещё зацепок и параллельно постараться самому разгадать шифр. Понимал, что это оттягивание неизбежного, да всё же, что же я мог поделать.
Прошло полторы недели с нахождения старенького смартфона, я оттягивал время, как мог. Каждый вечер включал радио, которое прихватил из мастерской Евгения, слушал сигналы. Не знаю, быть может задача сигналов другая, свести с ума тех, кто пытается разгадать эту загадку. Потому что мой рассудок явно пошатнулся. Никогда за всю жизнь я толком ничего и не боялся, а тут страшно ехать по геолокации. Явно бред какой-то. Мне стало мерещиться, что за мной следят, с каждым шагом, что я продвигался в расследовании. Замечал одну марку машины постоянно неподалёку от себя, с разными номерами и разными людьми. Номера были, как правило черные. В основном люди были одеты конечно в гражданское, да вот однажды увидел двоих, прям таких, как все описывали синих пиджаков. Тёмные костюмы, тёмные очки. А быть может мне показалось, я не знаю.
В такой атмосфере я опрашивал людей. Соседей, друзей, семью. С каждым человеком моя паранойя всё больше росла. Самым полезным человеком оказался товарищ с работы Евгения. Такой человек порой есть у каждого на работе, когда вы общаетесь только на работе, а в свободное от работы времени максимум поздороваетесь и поболтаете минут пять на отвлечённые темы. Так вот он мне рассказал, что видел, как меняется Евгений. С каждым месяцем буквально он становился всё более замкнутым и молчаливым, пока однажды совсем не замолчал. Он постоянно сидел в книгах, не обычных, а книги на мистическую тематику, тематику НЛО и прочие подобные экземпляры печатной продукции. Однажды он заговорил, как раз незадолго перед его поездкой по геолокации. Его язык полностью развязался, он начал говорить максимально странные вещи, о том, что правительство следит за ним и постоянно приходит в гости. Одно время он даже хотел завязать с этими сигналами, так его заставили под предлогом вреда его семье. После этих слов и россказней о том, что правительство замалчивает всё, что в Ахтубинске проводятся секретные эксперименты, он полностью замолчал. Максимум приветствие, прощание с коллегами и односложные ответы на заданные вопросы.
Тогда то, по прошествии полторы недели, когда я уж совсем отчаялся и ехал в гостиницу с мыслями о том, что всё, хватит, я еду по единственному следу, по меткам геолокации, тогда мне администратор на ресепшене передала конверт.
Самый обычный конверт, без марок, без записей, пустой снаружи запечатанный конверт. На ощупь прощупывалось, что внутри явно лежит кусок бумаги. Я разнервничался, точнее правильно будет сказать, что не разнервничался, а что перевозбудился не в сексуальном плане, а именно в плане переполняющей меня энергии. Трудно объяснить это состоянии, но, если тот, кто прочтёт мои записи знает, что за состояние мании, вот это именно оно, может чуть слабее.
По пришествии в номер я закинул свою сумку на диван и сразу же побежал к настольной ламе. Включив свет, я просветил конверт и действительно внутри лежал сложенный пополам лист бумаги, то, что было написано внутри не просвечивалось, к сожалению. Перед открытием конверта меня посетили смутные и совершенно дикие сомнения, а что, если какая-нибудь зараза внутри и открыв его заражусь, но тут же отогнал эти мысли. Хотя признаюсь само место – Ахтубинск, его истории и, в частности, дело из-за которого я сюда прибыл действовали на меня максимально пагубно, точнее на моё ментальное здоровье.
Открыв конверт, внутри обнаружился сложенный пополам лист бумаги, как я его видел прежде при просвечивании. Развернув лист, я увидел одну запись: “Нужны ответы? Встретимся на лавочке на Фрунзе в семь вечера.” Всё. Это было всё, что мне сказали в записи. Фрунзе то понятно, это улица, но неужели на всей улице будет одна единственная лавка? Опять какие-то загадки и вновь неопределённости и непонятки. Ни даты, ничего. Тогда я надеялся на то, что автор записки имеет ввиду день тот день, в который он отдал конверт на ресепшн.
Найти улицу Фрунзе не составило труда в нынешний то век карт в телефоне, но встал вопрос, о которой лавочке говорил автор. Я объехал всю улицу и впоследствии был более чем уверен, что нашёл нужную мне лавку. Интуиция прям кричала об этом. Улица поделена на два куска более маленький, он как раз таки и менее интересный, второй кусок начинается впоследствии после небольшого разрыва дороги. Фрунзе находится прямо на обрыве, то есть это такой тип улиц, что имеет только чётные или нечётные дома с прямым выходом, как в случае этой улицы на обрыв с видом на лес и на реку.
Почему же я решил, что я нашёл нужную мне лавку. Только представьте: идёт улица, по её центру дорога, по одной стороне домики, по другой стороне ничего. Деревца и другая растительность. А тут посреди этого ничего стоит одинокая лавочка прямо на окраине обрыва с невероятным видом на природу этого удивительного места. Моя интуиция мне прямо говорила, что я в нужном мне месте. Почему не знаю, научился прислушиваться к интуиции и как правило она меня за это награждает.
Впрочем, как и в этот раз. Я действительно не ошибся, а точнее не зря послушался интуиции. Приехав на много раньше по привычке и от того, что я искал нужную мне лавку, взял времени с запасом, у меня оставалось его с запасом до встречи. Это время я провёл частично в раздумьях о том, что делать дальше и за покуриванием трубки. Факт. Я стал больше курить и меньше жалеть свои трубки. Это плохо. Было уже семь, но никто так и не появился. Я решил, что быть может человек опаздывает и отвёл ещё час, дабы наверняка его дождаться, а если розыгрыш, то, что поделать. В итоге он появился буквально через десять минут.
Его появление было весьма комичным по крайней мере со стороны. Махонький скутер медленно пыхтел, чтобы привезти своего наездника, а он был размером точно со скутер. Просто большой человек, с лишним весом, но не таким большим. Высокий, широкоплечий, как и сказал выше, просто большой человек. Да, это был Руслан. Наконец мы познакомимся и мне даже не пришлось его искать самому, жизнь свела нас обоих.
После быстрого знакомства и небольшого анализа с моей стороны он приступил к своему рассказу. Отдельно, что хочу сказать очень позитивный человек с минимумом негатива и отрицательных эмоций. Постоянная улыбка и шутки вперемешку со смехом. Люблю таких людей, с ними очень приятно общаться, они всегда разряжают тяжёлую обстановку. Так он начал свой рассказ.
В первую очередь Руслан начал с рассказа об Евгении. О том, как они познакомились и о том, как продолжали дальнейшую исследовательскую деятельность в отношении сигналов. По сути, он не рассказал мне ничего нового совершенно, ведь не знал, что я нашёл записи Евгения. Единственный момент, который мне стало интересно послушать об их последней встрече, когда он вернулся из поездки по точкам геолокации.
Тогда он сразу заметил, что Евгений изменился. Первое, это всё таже интуиция, после пары минут, проведённых вместе, он сразу понял, что что-то не то. Он пару раз поинтересовался у него, что быть может всё-таки что-то произошло или быть может он болен или заболел. На что получал ответ – нет. На каждое такое предположение и вопрос. Евгений всё бубнил что-то о приборе, о том, что голоса велели ему собрать прибор как можно скорее иначе, всё будет плохо. Тогда он достал из своего рюкзака совершенно неземные металлические детали. Почему неземные, я также у него поинтересовался, мол с чего он это взял. Как сказал Руслан, они были невероятно лёгкие, легче листка бумаги или даже волоса, а должны были весить по ощущениям на много больше, и ещё одна вещь это неземного цвета переливы на поверхности. По его словам, ни один земной металл не имеет таких свойств. Последней каплей для него, после чего он практически в прямом смысле, опять же по словам Руслана, сбежал от Евгения. А именно его взгляд, совершенно пустой, будто сосуд остался, а наполнение теперь отсутствовало.
На этом история с Евгением закончилась. Впоследствии он узнал о произошедшем, попытался прийти к Ольге, но испугался, когда увидел явно побитую жизнью женщину и решил не лезть к ней.
Далее Руслан рассказал мне свою историю. Раньше он жил обычной жизнью, совершенно обычной. Все фантазии и мечты пережевал социум и выплюнул в жизнь обычного человека. Он работал и учился, ни о чём не заморачивался. С противоположным полом также было никак, но это его уже и не заботило, он достиг состояния одновольствия. Впервые это слово услышал от него. Как мне объяснил Руслан это русский аналог английского слова, которое и означает жизнь одному в удовольствие, без заморочек об отношениях. Ведь если брать непосредственно слово одиночество, оно значит страдание от нахождения одному и от неудач с противоположным полом.
Так вот, всё в его жизни изменилось совсем случайно, ни в плане девушек, а в плане именно всей жизни. При этом совсем случайно. Однажды он шёл пятничной ночью от друга, изрядно накидавшись, как они иногда делали с другом, он заметил странное свечение, уносящееся вверх, в глубины космоса. По началу он подумал, что галлюцинации от алкоголя и решил проверить это место трезвым следующей ночью. Взял с собой чая, бутербродов, телефон с наушниками и аудиокнигами и стал ждать под голос рассказчика. Ровно в том же месте, на пару часов раньше, чем в прошлый раз он заметил тоже самое. Светящийся объект поднялся над большущей земляной насыпью неподалёку от железнодорожного переезда и улетел. Всё это произошло в пару секунд.
Так он и очутился здесь, с теми мыслями и желаниями, которые ему сейчас присущи, как личности. Руслан начал изучать это место. Приходил в него с различными приборами, как например металлоискатель или счётчик Гейгера. Пытался копать, дабы найти вход в подземный бункер, но всё было тщетно. Ничего не удавалось найти. Однажды он смог сделать фото и тогда-то и познакомился с анонимным форумом, где обитают любители паранормального и НЛО. Впоследствии, ему довелось познакомиться с синими пиджаками. Да это знакомство оказалось очень неприятным.
Первое знакомство прошло просто. Посреди ночи, как раз, когда он вновь исследовал эту пресловутую земляную насыпь подъехала машина, из неё вышли двое и прямо направились к нему. Попросили его покинуть это место и больше в него не возвращаться. Пригрозили нарушением законов, проводили его и уехали. Руслан выждал несколько десятков дней и вновь вернулся в это же место.
Тут как раз произошло второе их знакомство. На этот раз неприятное. Никаких разговоров, он странно заснул, так и не поняв от чего, а очнулся в тесной, уж для такого здоровяка точно, комнате допросов. Перед ним сидели двое. И он их описал также как и все. Костюмы и очки, цвета совпадали. Во вторую встречу они решили разузнать у него, что же он раскапывает, что ищет и что он смог узнать. Руслан мямлил и не мог толком ничего им ответить. Поняв, что толку не будет, они решили избавиться от проблемы в виде Руслана другим способом, припугнуть его. Сильнейшее психологическое давление и избиение в тот вечер он запомнит на долго. Да проблема в том, что все воспоминания закрылись психикой. Остался страх и очень неприятный осадок.
Вроде бы жизнь должна научить человека, что он лезет не туда, да не тут-то было. Исследователь и фанатик, что с него взять. Он выждал очень долго. Множество месяцев он ждал и многие ночь наблюдал улетающие от того места объекты. В одну ночь решился вновь выбраться в это место. Результат был таким же, его поймали, да только в этот раз всё стало на много хуже. Ему перед этим попытался почистить голову от всех воспоминаний. Почему-то им это не удалось, что-то в его организме его защитило. А после его отвезли в психиатрическую лечебницу Анима. Как обычно, карательная медицина, жёлтый билет по выписке и теперь он просто городской сумасшедший.
Я отдельно поинтересовался у него относительно Анимы, ибо впервые слышал подобного рода название. Он отказался об этом говорить. Сказал лишь одно, что это специальная психиатрическая лечебница для тех, кто прожил сверхъестественное или необъяснимое. Там людям становится легче, а тем, кто не хочет, чтобы им становилось легче, им это вбивают.
На этом рассказ Руслана закончился. Точнее мы с ним поговорили ещё, но дальнейшая беседа не имеет никакой ценности для дела, поэтому не буду приводить её содержание здесь.
От встречи с Русланом я в большей степени разочарован, ибо он был моей последней зацепкой перед поездкой по координатам, а он смог только рассказать мне интересную историю своей жизни.
И вот я здесь. Мне потребовалось два дня, чтобы записать всё важное, что произошло со мной в этом городе. Все события, расследование и необычные знакомства. Я решился всё же ехать по координатам геолокации, о которых говорил Евгений в своих записях. Решить вторую часть шифра так мне и не удалось. Сейчас полдень. В стакане осталось несколько глотков виски. Я ещё раз перечитаю всё, что записал и оставлю дневник на своей кровати. Гостиница уплачена ещё на два дня. Если я не вернусь, то мой дневник найдёт горничная. Поэтому прошу, кто найдёт эти записи, если я не вернусь, предайте их огласке, ибо в Ахтубинске происходят странные события.
Мариша повязала платок, вышла из избы, подошла к забору, посмотрела в сторону горизонта.
Солнца не было и никогда не будет здесь. Она подсознательно уже понимала это. Но привычка смотреть утром в сторону, где, по ее мнению, должен быть восток, надежда увидеть рассвет осталась как рефлекс, бледный проблеск прошлой жизни. И как слова из песен, которые они пели на работе.
Вернулась в дом, взяла ведро и пошла к речке. Зачерпнула пыль, вернулась домой, по дороге срывая свежие угли с засохших веток. Разогрела пыль на плите, бросила угли в чайник, заварила чай.
После угольного чая стало чуть лучше, спокойнее, хотя тревога, привычное состояние обитателей колхоза, осталось. Как хорошо, что у нее есть эта пара утренних часов! У многих колхозниц нет и такого.
Корова тихо постучалась трухлявым рогом в дверь сеней, Мариша вдруг вспомнила, что корова не доена. Открыла дверь в пристрой, сунула бадью под рваное вымя. Свежая скорбь, сочащаяся через черные ребра, наполнила бадью до краев. Это хорошо — блины, если удастся дожить до вечера, будут жирными, сочными.
Едва смешала с прахом и поставила опару, как пришла пора идти на работу, и Мариша собрала котомку сухарей, налила пыль в крохотную фляжку и зашагала к колхозному полю.
Вчера они закапывали картофель, а сегодня пришла пора его откопать, чтобы собрать в огромные мешки и отнести к огромным печам. Завтра его испекут, десятую часть съедят и отнесут через неделю угли обратно, чтобы закопать в землю. Каждый раз съедобного оставалось все меньше, все меньше углей напитывались пылью, и если две тысячи смен назад нужно было оставлять две трети, то сейчас — девять десятых.
Через полчаса бабы на поле затянули песню:
— Черный ворон, что ж ты въешься…
Под песню стало работаться чуть веселее, они откапывали вчерашние клубни, кидали в мешки, иногда смотрели друг на друга, пытаясь отыскать искру света в глазах.
— Между Землей и небом — война…
На перерыве они сели в овраге, стали жевать сухари, запивая пылью.
— Что там? — вдруг спросила Мариша. — Там, за речкой, за черным лесом, за горизонтом?
— Другой Колхоз, — сказала Светлана.
— Ты была там?
— Нет, там никто не был, — раздраженно ответила Ленка, влезая в разговор.
В ее смуглых, как уголь, волосах застряли пылинки.
— Даже Председатель?
— А тебе какое дело, куда он ходит? Да и почем мне знать!
Бабы в овраге засмеялись — хриплым, прокуренным смехом.
— Как не знать, когда к тебе, Галка, каждую ночь Председатель ходит!
Галка вмиг покраснела, да что покраснела — побагровела.
— Уж да, Председатель Ленку ой как любит! Каждую ночь привечает!
В руке Галки сверкнула бледным отражением неба совковая лопата.
— Я тебя, сучку, сейчас разрублю! Завидно тебе, что ли? Ты хоть знаешь... знаешь...
Слова застыли у нее на губах, словно кто-то рукой зажал ей рот.
Лопата упала в землю, Галку стало корчить в судорогах, а все бабы вернулись к привычным делам.
Мешки полнились черными червивыми клубнями, затем, наконец, подгонали клячу, потерявшую челюсть еще в прошлом месяце, закинули в телегу мешки. Отвезли мешки к печам и ушли обратно, в поле.
Через двадцать часов небо погасло, и на небе зажглась Звезда. Это была единственная звезда на небосводе, но глаза Мариши быстро адаптировались к почти полному мраку, выделив далекие огни у колхозных бараков и изб.
— По домам! — крикнули бабы.
Рабочий день Мариши закончился, но кому-то предстояло еще топить печи и жечь на них картофель, чтобы колхозу было чего есть.
Мариша пошла на огни, и постепенно красные точки превратились в зияющие рты печей и тусклую редкую гирлянду ламп вдоль единственной улицы. По улице тихо, бесшумно прошел пес — облезлый, с бельмами на глазах. Его лапы, казалось, почти не касаются земли.
На душе слегка полегчало, когда Мариша прошла мимо бараков, вспомнив, каково это — спать в одном помещении с кучей баб, больных, кривоногих и слепых, и как хорошо, что ее за примерное поведение перевели в избу.
Она пришла домой, не переодеваясь, пошла к речке и зачерпнула два ведра пыли, поставила греться на плиту, чтобы помыться. Сняла платок с головы. Потом взяла пару ведер праха в куче во дворе и покормила корову.
Пока пыль грелась, натерла солидолом сковороду и стала печь блины из скорби — серые, дырявые, вонючие. Поставила чай из углей, поела блины с позавчерашней картошкой.
Пыль в ведрах становилась все теплее, и легкий приятный холодок пробежал по спине, когда Мариша представила, как будет мыться, а потом чистая, вымытая, ляжет в кровать и будет спать. Помыться и поспать — вот главные радости колхозницы.
Пыль пересыпала в бадью, зашла в крохотный закуток за шторкой с решетчатым полом. Посмотрела в окно и решилась на небольшую шалость. Она не стала раздеваться за шторкой, а скинула старую телегрейку, развязала рубаху, медленно сняла штаны и бросила на пол прямо здесь, в комнате. Мельком взглянула на себя в обломке зеркала — испачканную в полевой грязи, со спутанными волосами, со слегка обвисшей, но все еще красивой, острой грудью. В очередной раз поискала и обнаружила пару едва заметных шрамов на запястьях. Повернулась, коснулась сосков, провела рукой по бедрам, словно сожалея о чем-то.
Наконец зашла за шторку и встала в бадью, взяла ковшик и стала лить на себя пыль, царапая кожу старой вехоткой, оставшейся еще от прошлой хозяйки. Это было немного больно, но вместе с тем приятно, потому что мелкие частицы пыли, забивавшиеся в волосы, набивавшиеся в уши, уносили грязь и комья земли.
Внезапно она услышала тихий стук двери и движение за шторкой, вскрикнула от неожиданности.
Тусклый свет уличных ламп, пробивавшийся в окно, рисовал на стенке угловатый, кривой силуэт Председателя, вошедшего в избу.
— Ой, — сказала Мариша и высунула лицо из-за шторки.
Председатель был безмолвен. Он просто глядел на нее из-под густых черных бровей, почти сливающихся с шапкой.
Мариша все поняла. Медленно отпустила рукой шторку, обнажаясь перед Председателем. Отряхнула вехотью остатки пыли. Он медленно кивнул, потянулся рукой в сени, взял метлу Мариши, присел на скамейку. Вытащил сначала один прутик, потом второй, затем третий.
— Пока что хватит. Ложись на стол.
Мариша молча подошла, наклонилась, отодвинула тарелки и чашки, легла животом на стол.
Перед первым взмахом розог Председатель спросил ее:
— Ты поняла, почему я к тебе пришел?
— Поняла! — выдохнула Мариша.
Она действительно все поняла. Нельзя было смотреть за реку и спрашивать у баб про другие Колхозы.
Ведь в этом мире нет больше никаких других Колхозов. Да и самого Колхоза нет. И их самих нет, уже давно. А чтобы запомнить это, придется снова испытать боль. Стиснув зубы, не проронив ни слова.
*
— А откуда на нашем складе появляется одежда и лопаты? — спросила Мариша. — И кухонная утварь.
— Тише, тише, — сказала Анютка, пододвинувшись вплотную. — Услышат же!
— Ну их же кто-то привозит? Правильно?
— Откуда привозит? — испугалась Анютка. — Неоткуда. Да и некому привезти.
— Почему некому?
Анютка — молодая, маленькая — пожала худыми плечами. Посыпала картошку солью, смешанной с пылью, откусила.
— Потому что все люди остались здесь. А других людей нет, вымерли.
— Анютка правильно говорит, — сказала Галка. — Только не вымерли, на Земле остались. А мы тут оставшиеся эти... колонисты. Или как их правильно?
— Колонизаторы? То есть, хочешь сказать, это другая планета? Марс?
— Ну не Земля же! На Земле все по-другому было.
Все замолчали, пытаясь вспомнить, каково им было на Земле. Пыталась вспомнить и Мариша — но ничего не приходило в голову, кроме койки в бараке, в том первом бараке, из которого ее перевели в избу. Получается, она родилась здесь? Или ей стерли память?
— Нет, ну получается же, что лопаты делают в других колхозах? И Светлана говорила про другие колхозы. А Председатель, получается, привозит их на склад.
— Тише, тише, — зашептались за спиной.
— Какая Светлана? — сказала Галка. — Нет никакой Светланы. И не было.
Мариша подумала и кивнула. Действительно, не было никакой Светланы, ей показалось.
Смена прошла быстрее, чем казалось до этого. Когда стемнело, Мариша поплелась обратно домой, запинаясь о кости, проклевывающиеся из-под земли.
Председатель уже сидел в ее избе, попивая скорбь из кружки.
— Ты вела себя хорошо, — сказал он спокойным, тихим голосом. — Ты хоть понимаешь, что могла оказаться в местах похуже нашего колхоза? Мы снизили тебе выработку, дали два утренних часа на отдых. Дали тебе дом у речки — мойся, сколько хочешь. Дали корову — не ахти какую, но процентов сорок пять коровы сохранилось...
— Кто «мы»?! — чувствуя, как сердце готово выпорхнуть из груди, спросила Мариша. — Кто дал мне это все?
— Мы! Трудовой народ! — Председатель встал во весь рост, он стал казаться выше, массивней, а в прическе стали проглядывать характерные выступы черепа. — Я — председатель трудового исправительного колхоза номер один. Вы — его труженицы. Вы должны трудиться. Я — председательствовать. Что непонятного в этой схеме?
Он поставил пустую кружку на стол.
— В общем, ты задаешь много вопросов. За это я выпил твою корову. Выпил до дна. В ней нет больше скорби...
Мариша метнулась в сени, оттуда — в пристрой.
От буренки осталась кучка праха и костей, валяющихся на полу.
— Подмети. — Председатель похлопал по плечу и подал Марише метлу. — Потом раздевайся и ложись на стол.
Он порол ее пятнадцать часов, всю долгую местную ночь, почти до рассвета. Когда мучитель ушел, а боль утихла, Мариша лежала еще несколько минут неподвижно, затем разогнулась, размяла затекшие ноги и думала лечь спать, но спать не хотелось.
Все сны Мариши были одинаковы — ей снилось, как в печах, в которых они готовят картофель, стоят огромные кастрюли. В кастрюлях, полных кипящей и жидкой пыли, сидят они, бабы, голые и раскрасневшиеся, а сверху ходит председатель, подает вехотку, чтобы лучше париться, иногда достает грабли и легонько бьет их, чешет спины или отодвигает друг от друга. Эти сны были страшны и прекрасны одновременно, и не могли наскучить, потому что каждый раз была какая-то новая деталь. То вместо граблей у Председателя будет лопата, то вместе с Председателем ходит Галка. То кого-то, например, Анюту, подцепляют граблями, достают наружу и кидают на раскаленную решетку, лежащую поверх кастрюли, а сама Мариша и другие бабы тянут к ней руки и начинают щекотать. То ее саму достанут из чана вместе с граблями, и она превращается в корову, ее доят, и она дает белую, густейшую скорбь.
Но в этот раз она не захотела спать. Она выбежала, как была, нагая, с синяками на спине и ягодицах, из дома, на ощупь, пытаясь не запнуться, дошла до реки и тронула пальцем ноги поверхность пыли.
Пыль была холодной, просто ледяной.
Мариша рискнула, сделала первый неуверенный шаг, погружаясь в водовороты пыли, окутавшие ее ногу. Затем второй, третий. Она дрожала от холода и была уже по пояс в реке, когда вдруг мощный поток оторвал ее ото дна и потащил дальше по руслу. Мариша поняла, что не умеет плавать, да и вряд ли слово «плавать» уместно для реки из пыли. Пыль забивалась в лицо, в рот, Мариша кашляла и плевалась, ее голова то погружалась в пыль целиком, то выныривала из нее. Это продолжалось долго, несколько часов, а может, и дней, как вдруг она ударилась лицом обо что-то твердое, погруженное в пыль, машинально зацепилась, ухватилась руками, дернула на себя. Ей подали руку — костлявую, худую, больно ударили плечом о борт лодки, затащили наверх, бросили на дощатое дно.
На нее смотрело худое лицо старика с пустыми глазницами, он отложил весло и сказал:
— Тебе пока еще рано переплывать реку. Сейчас я отвезу тебя обратно, в твой колхоз.
— Что?.. что там, за рекой? — спросила Мариша.
— Ты задаешь много вопросов. Ты словно чувствуешь что-то, чувствуешь, что на некоторые вопросы есть ответ. И это, наверное, хорошо. Я могу ответить на некоторые из них, но, может, лучше мне сделать так, чтобы ты задавала поменьше вопросов?
— Да. Я не хочу... я не хочу больше, чтобы Председатель приходил ко мне и...
— И делал тебе больно? Может, ты хочешь, чтобы он приходил и делал тебе приятно? Ты сама в силах сделать это, стоит лишь попросить.
Мариша подумала и замотала головой.
— Нет. Не хочу.
— Молодец. Одна из вашего колхоза триста сорок лет не может переплыть реку, потому что Председатель ходит к ней каждую ночь. Она не понимает, что Председатель — всего лишь функция, не понимает, что ей нужно сделать, чтобы переплыть реку.
— Есть другие колхозы? Есть что-то там, за рекой?
Старик нахмурился.
— Ты хочешь, чтобы они были? Чтобы они открылись для тебя? Хорошо. Я выполню твое желание. А теперь закрой глаза.
Триста сорок. Триста сорок лет, вдруг осознала Мариша. Это слишком много. И если другие здесь уже столько лет, то сколько здесь она сама?
— А сколько лет... Сколько осталось мне, чтобы?..
— Я сказал — закрой глаза!
Один взмах весла, удар по голове, секунды забвения, и Мариша очнулась.
*
Она лежала на полатях в бараке. Рядом спали другие бабы, кто-то громко храпел.
Мариша встала, доползла до лестницы, спустилась вниз. В центре барака у тусклой лампы на стульчике сидел Председатель и собирал лопаты — соединял черенок с ложем и откладывал рядом.
— О, новенькая! — Он обрадованно улыбнулся и отложил свои дела.
Его лицо показалось Марише слегка знакомым, и она спросила:
— Где я? Здесь все такое странное.
— Ты забыла? Ты же сама сюда пришла. Ты в колхозе номер девяносто шесть тысяч семьсот двадцать четыре. Да, у нас небольшие проблемы с финансами, но скоро мы соберем урожай, и все наладится. Скоро утро. А меня зовут Председатель. Ты пойдешь с нами на поле?
Мариша кивнула.
В поле бабы затянули песню, слова которой показались знакомыми:
— Это твоя вечность, твоя черная весна,
Ее близкое дыханье, ее голос среди сна.
Только дай ей повод — станешь тишиной,
Славною победой или новою войной.1
Мариша пела и пела мрачные песни колхозниц, слова сами приходили на ум, а в глубине души снова зарождалось чувство чего-то незаконченного, невыполненного, забытого. После слов Председателя осталось горькое чувство обмана — вернее, самообмана. Как будто она однажды ошиблась, обманула и продолжает обманывать саму себя. Как будто она уже в сотый, в тысячный раз просыпается на полатях в этом чертовом бараке, проходит путь и пытается сбежать, забыв сделать что-то важное.
Забыв признаться себе в том, что она совершила и за что она здесь, в этом месте.
И в этот миг что-то мокрое и соленое прокатилось по ее щеке и упало на телогрейку. Вторая капля прокатилась следом и упала на землю. Мариша вытерла влажную дорожку и вернулась к работе.
— Сколько ты уже тут? — спросила работающая рядом баба. — Меня Светланой зовут.
Ее лицо показалось смутно знакомым, но Мариша все же ответила:
— Я... я первый день.
— И надолго? Не знаешь?
Она пожала плечами.
— Ну-ка... Дай-ка руки посмотреть, — сказала женщина, бросила лопату и бесцеремонно сграбастала ладонь Мариши, провела по запястью. — У-у... вижу я на тебе печать. Давно ты тут. И надолго. Если не навсегда. Такие, как ты, говорят, часто навсегда.
— Навсегда?.. Как это? А так разве бывает?
— Бывает, бывает. Ну, держись. Может, очистишься, и станет потом полегче. Я вот тоже сначала в бараке жила, потом избушку пустующую на окраине дали, скотину какую-никакую.
Светлана наклонилась к уху Мариши и прошептала:
— Меня скоро как лучшую работницу в соседний колхоз повезут. Говорят, там еду особую выдают, и есть магазин, где можно шмотки разные купить. Представляешь? А в каких-то колхозах, говорят, и мужики встречаются, нормальные мужики, не то, что наш Председатель.
Мариша слушала, бездумно кивая, глядя в одну точку — ту самую, в которую упала вторая капля, и не сразу поняла, как на месте падения капли из-под земли показался и стал тянуться к тусклому небу тонкий зеленый росток.
_____
1стихи И. Шапранского.
2018 г.
Больше рассказов (и романов) автора - тут
Ребята, напишите какой самый страшный опыт вы испытывали когда звонили в 112. Очень интересно послушать каждого.
Начало: Они приходят в дождь (начало)
Прошло два дня. Лера все болела, ей не становилось лучше. К тому же дожди разошлись до ливней. Работать было совсем невозможно. Дороги размыло, и грузовики с щебнем сегодня не приехали. Но была еще одна проблема. В конторе Михалыча собрались бригадиры и Сергей обсудить и понять, что делать.
- Слышали уже? Два человека пропали, — не затягивая начал Пётр. - Вчера не хватились, в бригаде думали, уехали с рейсовыми, бригадиры не подтверждают. Не отправляли их в центр, — Петр помолчал, оглядел присутствующих и продолжил. - Организуем поиски своими силами. Нужно собрать отряды. Два дня прошло, надежда еще есть, но сами видите погода какая, к тому же кругом болото.
- На третий день ищут тело, — послышалось из угла каморки.
- Это кто? - спросил Пётр, вглядываясь в затемненный угол.
- Это из охраны нашей, — поспешил ответить Фёдор, бригадир “химиков”.
- Ну-ка, покажи-ка, ты следователь что ли? - Пётр махнул рукой, делая знак мужикам отойти в сторону.
Присутствующие расступились, у стены стоял засмущавшийся совсем еще молодой парень в форменной шинели.
- Нет... — тихо сказал он. - Я стажировался... Хотел поступать, но экзамен провалил... — продолжал он всё ниже, опуская голову. - На следующий год попробую.
Пётр некоторое время смотрел молча, потом продолжил.
- Так вот, ищем живых. Да, всем бригадирам, пропавшие из студентов, как бы там молодые да горячие, не натворили чего, — он взглянул на Фёдора. - Федя, но ты всё же поспрашивай у своих, мало ли повздорили, не дай бог, с кем.
Фёдор кивнул.
- Ну всё. Вперед. Бригадирам сформировать отряды, по одному не ходить. До темноты всем вернуться, новые пропажи нам не нужны.
Мужики разошлись. Сергей забежал проведать жену и тоже подключился к поискам вместе с группой студентов.
Для начала обошли лагерь, затем расширили зону поиска, разделив на квадраты. Местность болотистая к тому же дождь, продвигаться было тяжело. День уже заканчивался, Сергей с группой не обнаружили никаких следов. Надо было возвращаться, но студенты решили “проверить одно место” как они выразились, и направились в сторону болотаа. Сергей возражать не стал. Вообще ребята весь день были очень, напряженные, почти не разговаривали, оно и понятно у них товарищ пропал, поэтому он и не навязывался.
Темнело, а студенты все шли и шли. Сергей забеспокоился, еще возвращаться, Лера там одна. Он уже собирался спросить, скоро ли то самое место, но тут увидел в стороне другую группу, тоже далеко забрели.
- Эй, привет! — окликнул их Сергей и помахал рукой.
Их заметили, люди остановились, затем направились к ним. Сергей опустил руку, повернулся к своим и увидел, что студенты сильно напряглись, сосредоточились, обеими руками сильно сжали свои палки, которыми прощупывали почву, и встали ближе друг к другу, прижавшись плечами. Сергей, не понимая, что происходит, посмотрел на приближавшуюся встречную группу. Он узнал их, это были двое из бригады осужденных, и тут он понял причину волнения студентов - в руках у них было оружие - у одного топор, у второго большой охотничий нож.
- Ээ, ребята, вы что? Свои! — воскликнул Сергей, размахивая руками, показывая, что не вооружен.
- Не кипишуй, инженер. Не тронем, — сказал один из химиков, подходя к ним, и добавил: - Если всё в порядке.
- Что в порядке? - не понял Сергей. - Мы свои. Тоже на поисках.
- Да? А что так далеко забрели? - спросил тот же мужик, в руках он держал топор.
- Да, мы..., — Сергей хотел было ответить, но не мог подобрать слова. - Ну забрели и забрели, людей же найти надо.
- Да ты не бойся, — продолжил мужик с топором. - Если все нормально, не тронем.
- Что нормально? - всё еще не понимал Сергей.
Химики приблизились к Сергею, мужик с топором внимательно всматривался в лицо, в глаза, осмотрел шею.
- Покажи руки! — сказал он.
- Да что происходит? — возмутился Сергей, но руки все-таки протянул.
Студенты все это время не проронили ни слова, по-прежнему сжимая палки. Осмотр, видимо, удовлетворил химика, по крайней мере он ничего не сказал. Повернулся и пошел к студентам.
- Теперь вы, — сказал он, приближаясь.
Один из студентов начал протягивать руку, но затем резко дернулся и ударил посохом по руке мужика, пытаясь выбить топор. Второй шагнул в сторону и ударил своей палкой по плечу химика. Тот ахнул, но топор не выронил, шагнул в сторону и занес его для удара. Второй химик с ножом поспешил к нему на помощь.
Сергей завис, не понимая, что делать. Как это остановить? Тем временем один из студентов перехватил посох заостренным концом вперед и, намереваясь проткнуть мужика топором, бросился на него, но химик отбил выпад импровизированного копья и, не останавливая движения, занес топор сверху и обрушил на голову студента. Раздался страшный хруст. Сергей как будто бы сам получил этот удар, голова закружилась, звук и все вокруг замедлилось. Перед его глазами было лицо студента с открытым ртом и двигающимися глазами. Его тело с застрявшим в черепе топором медленно заваливалось на землю. Второй студент с криком бросился на оставшегося без оружия химика, но тому на помощь подбежал мужик с ножом и, схватив студента за шею, воткнул нож ему в спину.
Покончив со студентами, химики повернулись к Сергею. Увидев это, к нему тут же вернулось самообладание, оцепенение прошло, в голове мелькнуло единственное правильное решение - бежать. Сергей стоял на отдалении и, воспользовавшись моментом, развернулся и побежал сквозь редкие деревья по направлению к лагерю.
- Стой, дурак! — услышал он сзади крики и хлюпающие шаги. За ним гнались.
- Стой! Не туда! - кричали вслед.
Как же не туда. Адреналин придал сил. Сергей бежал не останавливаясь, перепрыгивая завалившиеся деревья. Какое там дыхание открывается! Второе? Там было и второе, и третье, и четвертое.
Добежал до лагеря. Тихо. Группы не вернулись. Он все также бегом направился в контору Михалча. Забежал, почти выбив дверь, никого. И темно. Тут он понял, что хоть и стемнело, во всем лагере не горят лампы, фонари, развешанные на столбах, и не слышно звука дизельных генераторов.
Лера! Она же там одна. Сергей выбежал из конторы и побежал к себе в вагончик. Толкнул. Закрыто. Сергей забарабанил в дверь. Тревога переполняла его грудь.
- Лера, это я! — крикнул он.
В вагончике послышались шаги.
- Сергей? - отозвалась Лера из-за двери.
- Да. Я. Открой! — закричал он, выдохнув. Стало намного легче. Лера дома.
- Ты один? - спросила она.
- Да. Открывай.
Послышался шум открывающегося засова. Дверь открылась. Сергей вошел, Лера тут же захлопнула за ним дверь и задвинула засов обратно.
- Что случилось? - с волнением спросил Сергей, хватая жену за плечи, пытаясь разглядеть, все ли с ней в порядке.
В вагончике было темно. Электричество не работало, свет давали только пляшущие на стенах лепестки пламени из открытой дверцы буржуйки.
- Я не знаю, — сказал Лера, устало садясь на кровать и растирая рукой лоб. - На улице был какой-то шум. Крики, как-будто драка. Я закрылась. Потом всё стихло, но я побоялась выходить.
- Правильно. Молодец. Я найду Михалыча, выясню, что происходит, — успокаивал жену Сергей и, заметив, что она растирает лоб и шею рукой, спросил. - Ты как себя чувствуешь?
- Хуже... Температура поднялась. Лихорадит и еще вот... — Лера размотала полотенце, которым была перевязана её рука.
Язва на руке заметно увеличилась и кровоточила, палец сильно распух и покраснел.
- И чешется сильно, — сказала Лера, скривившись и почесывая руку вокруг раны.
- Дай посмотрю, — Сергей взял Леру за руку и подвел ближе к буржуйке.
Края язвы были рваными и побелевшими, и она как будто пульсировала изнутри. Вдруг по всему пальцу как будто волна пробежала под кожей. Лера вскрикнула от боли, одернула руку и перехватила другой за запястье. Пульсация в язве заметно усилилась, и она каждый раз раздувалась все больше, как огромный нарыв. Лера с ужасом смотрела на руку, еле сдерживая крик. Сергей схватил полотенце, поспешил помочь, и в этот момент нарыв лопнул, выплеснув наружу сгустки крови. Кожа слезла, и вместо большого пальца извивалось что-то вроде большой и толстой пиявки.
- Что! Что это? - выпучив глаза, истошно закричала Лера.
Сергей от неожиданности не мог ничего сказать. Придя в себя, обмотал руку полотенцем, которое держал в руках. Схватил рыдающую Леру за плечи, усадил на кровать и пытался успокоить, хотя сам с трудом сдерживался.
- Лера! Лера! Слышишь? Я сейчас найду Колю. Хорошо? Хорошо?!
Лера, не прекращая рыдать, закивала. Сергей спешно пошел к двери, отодвинул засов и от неожиданности вздрогнул. За дверью стоял фельдшер.
- Коля, я как раз к тебе, — опомнившись, заговорил он. - Тут у Леры...- продолжил Сергей, повернувшись и указывая на жену, но фразу не закончил.
Лера смотрела сквозь Сергея с удивлением и ужасом на лице. Он повернулся обратно. Вслед за фельдшером в комнату вошли еще двое. В их оплывших сине-зеленых с трудом угадывались человеческие черты, больше они походили на жабьи с большими ртами, бледными рыбьими глазами.
Сергей замер. Он удивленно посмотрел на фельдшера, и в этот момент один из жаболюдей поднял руку и ударил его в лоб чем-то твердым. Мир вокруг померк. Сергей потерял сознание.
Сергей очнулся в сырой тёмной комнате на полу. Руки связаны за спиной, ноги тоже стянуты веревкой. Изогнув ноги, он сел и перевел дух. Голова раскалывалась. На лице застыла корка крови. Глаза привыкли к темноте. Какая-то кладовка. Стены и пол дощатые. Наверняка где-то в лагере. В одном из строений. Оперевшись на стену, он поднялся на ноги и попрыгал к двери. Прислушался. За дверью было тихо. Прижавшись лицом к шершавым доскам, он пытался разглядеть сквозь щель, что за дверью. Темно, какая-то комната. Склад?
Опираясь плечом на стену, Сергей отошел от двери и сполз на пол. Подергал руками и ногами - веревки крепкие. Надо поискать, за что зацепить, разорвать, распилить. Сергей начал осматривать стены и пол, но тут услышал за дверью шум. Кто-то вошел в помещение. Он отполз к дальней от двери стене и приготовился. В таком состоянии он мало что мог сделать, уж точно не отбиваться.
Замок не открыли, как будто сбили несколькими ударами. Дверь открылась, и по стенам забегал свет фонаря. Прикрыться руками от слепящего луча Сергей не мог, поэтому зажмурился и наклонил голову.
- Смотри, кто тут у нас, — услышал он голос, показавшийся знакомым.
Он почувствовал, что фонарик уже не светит в лицо, и открыл глаза, пытаясь разглядеть говорящего. Глаза привыкли, да и незнакомец помог, посветил фонарем на себя, и Сергей узнал его. Это был химик, которого он со студентами встретил в лесу. Тот самый, с топором, причем топор всё также был у него в руках. Второй также был рядом, но ножа в руке не держал.
- Инженер, — продолжил говорить химик. Живой.
Он подошел и наклонился к Сергею. Внимательно осматривая его.
- Не зажабился еще? Нет?
Видимо убедившись, что не зажабился, что бы это не значило, он достал из-за пояса нож и разрезал веревки на ногах Сергея, затем помог подняться и освободить руки от пут.
- Что тут происходит? - начал было Сергей, но химик прервал его.
- Потом, потом. Сейчас надо поскорее убираться.
Он повернулся и пошел к двери.
- Не стой, пошли! — позвал он Сергея.
В комнате у двери стояли набитые рюкзаки. Мужики схватили их и вышли на улицу. Ночь. Сколько Сергей пролежал без сознания, непонятно. Дождь, конечно, всё еще шел, но заметно поутих. Сейчас это обычная противная морось, как и каждый день.
- Не отставай, идти далеко, — подгонял химик Сергея.
Они вышли из лагеря и направились в лес. Шли долго. Лес тут стал гуще, как они ориентировались в темноте, Сергей не понимал. Дошли до небольшой лощины, в которой горел костер. Причем пока не вышли на край лощины, костра Сергей даже не заметил, низина помогла скрыть к тому же края ей заросли кустарником. Когда они приблизились, услышав их, у костра заметался силуэт.
- Спокойно, свои, — сказал химик, и они вышли к огню.
Одинокий силуэт принадлежал тому самому бойцу охраны - стажеру милиции. Он с опаской разглядывал Сергея.
- Не переживай, на вот разогрей поесть, — химик вытащил из рюкзака несколько банок консервов и котелок. Рюкзаки они пристроили под деревьями, чтобы меньше намокали.
- Ну давай знакомиться, инженер. Я, Паша, — химик протянул руку. Сергей пожал.
- Сергей, — сказал он.
- Это вот Костян, — указал Паша на второго химика. - А это Славик.
Сергей пожал руки новым товарищам.
- Теперь-то расскажите, что происходит? - спросил он.
- Да мы сами не особо понимаем, — ответил Паша. - Знаем только, что студенты ваши какие-то мутные. Мы тебе тогда в лесу хотели пояснить, но ты задал стрекача.... Не все правда... - Паша замолчал, задумавшись. - Хотя те, которые нормальные, наверное уже трупы. В общем, когда все пошли на поиски, мы с Костяном и еще одним нашим вглубь болот пошли. Пара студентов за нами увязалась. Вроде как цепью идем. Тут мы услышали какое-то шлепанье, хрюканье, кваканье... Не знаю как сказать. Короче, возня какая-то. Мы студентам машем, мол, чето есть. Сами кусты раздвинулись, а там эти двое, что пропали... Живехоньки... Вот только они это... Морды оплывшие, раздутые, синюшные. Сидят и жрут чёто... Я пригляделся, а на земле лежит человек, и эти упыри разорвали ему брюхо и руками куски вырывают и жрут. Мы же без оружия. Одни фонарики. Упыри нас заметили. Мы отступили, кричим студентам, чтобы к нам спешили. Я вырвал дубину какую-то, тут и студенты подоспели и сходу не упырей валить, а на нас налетели. Колюне нашему финку в бок всадил, эти гады подготовились. Но Коля крепкий... Был... Нож выдернул и сам на суку этого навалился и с собой его прибрал. Я второго сразу дубиной приложил, тот тоже нож выхватил, но я в морфлоте служил, веслом махать умею. Костян наш, — Паша кивнул в сторону второго химика. - Тоже не растерялся, нож подобрал, а тут и упыри из болота выползли. Мы с Костиком с трудом, но отбились. Завалили ублюдков. Но Коля... Не выжил...
Паша замолчал... Пошерудил палкой в костре, подняв столп искр, и продолжил.
- Осмотрели мы трупы. Что за чертовщина, хрен знает. Эти упыри, которых мы завалили... Морда расплывшаяся, жабья, кожа дряблая, склизкая, и кровь не течет почти, густая. У студентов тоже не все в порядке. Язвы, из которых зеленая хрень течет. На шее жабры какие-то. Короче, муть и чертовщина. Мы студентов обыскали, у одного я топорик нашел под плащом в Солнечный погнали. Михалыча предупредить. Но не успели... Эти твари раньше пришли. Походу они вообще на поиски не ходили, да и зачем, они же знали, что с пропавшими случилось. В общем, тех, кто возвращался, поджидали и убивали. Мы с Костяном вернулись как раз когда жаболюдки на другую группу напали. Мы врубились, но вон только Славика отбили. Ну дальше погоня, мы в лес ушли, оторвались. Тут вот сохранились. Отдышались и решили с Костяном вернуться, предупредить тех, кто возвращаться будет. Тогда и тебя встретили. Бегать ты, конечно, мастак. Прыгал, как сайгак. Короче, потеряли тебя. До лагеря дошли затемно. Посидел. Понаблюдали. Но никто уже не возвращался. В лагере вообще тишина. По-тихому пробрались продуктов набрать. Уже уходить собирались тут и увидели, как тебя тащат, ну точнее не знали, что тебя. Решили проверить. Ублюдки эти из лагеря ушли к болотам, пара осталась, но мы их... обезвредили, - Паша замолчал.
- А дальше что? Надо же что-то делать, — сказал Сергей.
- А что делать? Их, конечно, не так уж много. С десяток может остаться. Некоторых мы завалили, кореша, думаю, тоже парочку всё-таки прихватили. Но нас-то всего трое... Теперь четверо. Продуктов мы набрали, нужно дождаться, когда грузовики смогут доехать и в центр, пусть милиция разбирается. В лагерь соваться опасно, может уже вернулись, — возразил Паша.
- Я не могу, у них Лера, — про то, что случилось с её рукой Сергей рассказывать не стал. - Я пойду искать.
- Куда ты пойдешь? Да и с чем у нас из оружия палки, топор да пара ножей, — Павел воткнул свой топор в ствол дерева, стоящего рядом.
Славик, который всё время молчал, вдруг тихо сказал.
- У меня есть пистолет...
Все уставились на него. Первым опомнился Паша.
- В смысле пистолет? Откуда? Почему не сказал?!
- Это не табельный... Трофейный, дедов, японский. Мне мама сунула, когда сюда распределили. Я его прятал все время, выбросить жалко, а если бы нашли, то в штрафную сразу бы. Не положено же.
- Что же ты нам не сказал, когда в лагерь пошли, и не отстреливался, когда вас рыбожабы мочили?
- Я не успел, всё быстро произошло, он у меня завернут за пазухой и привязан все время. А вам я как дам? Вы же уголовники.
- Уголовники, твою мать. Тут такое происходит! - возмущался Паша. - Да, я случайно за драку попал, а Костя вообще спекулянт!
- Я коллекцию марок хотел продать, — сказал Костя, тихо поднимая глаза. - Один раз всего. Даже не знал, что нельзя.
- Да не важно, — не унимался Паша. - Я в общем. Давай сюда свой пистолет.
Паша протянул руку Славику. Тот смотрел то на Пашу, то на Сергея, не понимая, что делать.
- Давай мне, — сказал Сергей, протягивая руку.
Славик даже обрадовался такому исходу, видимо всё это время его очень беспокоил его этот мамин подарок. Он вытащил из-за пазухи сверток.
В довольно чистую тряпку был аккуратно завернут старый револьвер. Смазанный. Видно было, что кто-то за ним ухаживал. Сергей попытался повернуть барабан, но не вышло.
- Тут не так, — сказал Славик. Он оттянул рычажок на стволе и переломил пистолет пополам.
- А ты стрелял из него? - спросил Сергей.
- Нет, — немного смутившись, ответил Славик. - Дед только чистить разрешал.
- Ты вообще стрелять умеешь? - резко спросил Паша.
Славик смутился еще больше.
- Из пистолета нет... В учебке только из винтовки стреляли.
- Ладно, тебе, — вмешался Сергей. - Ты сам из револьвера стрелял?
- Из револьвера нет, из пистолета приходилось, — все также резко ответил Паша, но заметно тише добавил. - В учебке...
- Я также... — Сергей смотрел на переломленный пистолет. В гнездах барабана сидели шесть патронов. - А патроны есть?
Славик замотал головой.
- Нет. Это всё.
Сергей вытряхнул патроны в ладонь, положил в карман и попробовал нажать на спуск, на всякий случай отвернув в сторону леса. Пистолет щелкнул. Он нажал еще несколько раз. Механизм послушно щелкал. Ничего возводить не пришлось, только нажимай спуск. Сергей снова зарядил пистолет и положил его в карман.
- Дайте мне нож, — сказал он. - Я пойду.
- Я с вами, — сказал Славик, вставая на ноги.
- Да чтоб вас! — Паша хлопнул себя по колену. - Ну куда вы пойдете? - он смотрел на Сергея и Славика и, поняв, что их не переубедить, хлопнул по колену еще раз и выдернул топор из дерева. - Да чтоб вас еще раз. Ну что ж давайте надерем задницы этим жаболюдкам. Ты с нами? - спросил он, глядя на Костю. Тот молча кивнул. - Ну тогда входим. - Паша вытащил из-за пояса нож и протянул Сергею, держа за лезвие.
Уже начинало светать, когда они вновь вернулись в поселок. Дождь стучал по дощатым помостам. Прячась в тени, пробираясь между бараков, они обыскивали лагерь Ни души. Следов тоже почти не осталось, все смыл дождь, но их внимание привлекла одна хибара, мостки к ней были повреждены, земля сильно вытоптана и покрыта бороздами, которые даже постоянно идущий дождь еще не размыл. Они подошли к сараю. Костя и Славик остались снаружи, Паша с Сергеем вошли внутрь...
Это был морг... Не настоящий... В этот сарай убийцы сложили трупы... Сергей и Павел замерли... Тут были их знакомые, друзья... Некоторые тела были разорваны и изувечены, выпотрошены, со следами зубов на лицах и руках. Они стояли среди сваленных в кучу трупов, отсюда хотелось бежать, и в то же время ноги не двигались...
Из оцепенения их вырвал крик.
- Засада!
В проеме двери возник кричащий Славик, и его крик захлебнулся в булькающих звуках: из горла вылетел фонтан крови, одновременно из груди вышел окровавленный острый шип..
Тело Славика повалилось вперед, за ним возникла оскалившаяся жабоподобная рожа. Его оскал можно было назвать ухмыляющимся, но эта мерзкая ухмылка резко изменилась на удивление, когда он увидел черное отверстие пистолетного ствола у своего лба. Выстрел. Затылок жаболюда разорвало, выплескивая на грязь кровавое месиво из костей, волос и мозгов.
Павел и Сергей выбежали на улицу. Второй жаболюд с растерянным видом уставился на открытую дверь, выстрела он явно не ожидал, поэтому замер над телом Кости. Паша с яростным криком бросился на него, размахивая топором, рубанул, попав по плечу, и мощным пинком скинул его с Кости. Жаболюд отлетел в большую лужу, которая тут же начала окрашиваться в кроваво-красный цвет. Паша подбежал к Косте и приподнял его, по его груди расползалось кровавое пятно, он закашлялся кровью...
- Они... Они... Внезапно... — сумел выговорить он, и тело его обмякло.
Паша опустил тело Костика на землю, поднял из грязи брошенный топор и, опустив голову, пошел к барахтающемся в луже жаболюду. Он схватил его за одежду, дернул с такой силой, что поднял над водой и занес топор над головой ублюдка.
- Погоди! - Сергей подскочил и схватил Павла за руку с топором. - Надо выяснить, где Лера.
Он подошел к извивающемуся в луже монстру, схватил за редкие волосы и повернул к себе лицом. Человеческие черты всё еще сохранились, и Сергей узнал его. Часто виделись на участке и в лагере. Он был из студентов, веселый, общительный, но сейчас он сверлил Сергея злыми глазами, кривясь от боли.
- Где остальные? Где Лера? — спросил Сергей. Тот, кто когда-то был студентом, молчал, тяжело дыша и хрипя.
- Где Лера? - повторил Сергей, направляя пистолет ему в голову.
Жаболюд оскалился и прохрипел:
- Поздно. Он зовет её. Он зовёт нас всех. Ты опоздал...
Сергей ударил жаболюда по голове рукоятью револьвера. Быстро сунул его за пояс и вынула оттуда нож, на долю секунды он замешкался, но затем воткнул лезвие прямо в висок бывшему студенту. Он не говорил Павлу про трансформацию Леры и не хотел, чтобы тот узнал сейчас, что они рисковали и потеряли двух товарищей, возможно, абсолютно напрасно. Он сам не хотел в это верить, все еще надеясь, что есть какой-то шанс спасти жену.
- Так и я мог выяснить, — буркнул Паша, опуская топор.
Они осмотрелись.
- Тут, похоже, больше никого, иначе бы набежали уже, — сказал Сергей.
Они отнесли трупы в сарай. Костю и Славика положили отдельно.
- Надо на болото идти, — хмуро сказал Павел. - Где мы тебя с упырями впервые поймали. Не зря они там околачивались. Чую там они.
Было видно, что ему уже нет дела ни до себя, ни тем более до Леры, он просто хотел отомстить, убить всех тварей. Сергей молча кивнул.
Несколько часов они плутали по лесу, прежде чем найти то место, где впервые встретились и где прошла их стычка с монстрами. Потом еще долго шли вглубь болота. Уже темнело, болото окутал туман, который светился то ли от фосфорирующих насекомых, то ли от каких-то болотных растений. Среди редких зарослей кустарника и камыша, свечение было более ярким. Подкравшись поближе, они разглядели небольшой островок, на котором горел костер, вокруг мелькали тени. Сергей попытался посчитать то ли семь, то ли десять, тени все время перемещались, сливаясь и закрывая друг друга, точно было понять сложно. Понятно было одно - патронов на всех не хватит.
- Давай покажем этим гнидам - сквозь зубы прошипел Паша.
Сергей посмотрел на него. Увиденные ими зверства, тела убитых товарищей что-то переломили в Паше. Сейчас они уже не спасали жену Сергея, это уже был крестовый поход, они против кровожадных монстров, против зла, за погибших друзей. Сергей левой рукой вытащил нож из-за пояса, в правой сжал рукоять револьвера и кивнул. Паша перехватил топор и тоже взял в левую руку нож. Они поднялись и вышли из камышей.
- Подходите, ублюдки! - крикнул Паша, и они двинулись к острову.
Суета на острове прекратилась. Тени замерли, затем несколько силуэтов отделились и прыжками устремились к Павлу и Сергею. Первого кинувшегося на них монстра Паша встретил ударом топора в шею. Разрубил почти полностью, и омерзительная голова повисла на остатках кожи и сухожилий. Выпученные глаза еще моргали, пока разбухшее тело падало в трясину. Вскоре подоспели остальные. Они бросались в битву, не жалея себя. Паша рычал и рубил топором, отсекая пальцы, ломая руки и черепа. Сергей старался экономить патроны, но пару раз все же пришлось выстрелить. Он стрелял наверняка, прямо в голову, почти засунув ствол пистолета в мерзкие пасти монстров.
Что это было неистовая ярость, которая придала силы Сергею и Павлу, или просто везение, но они смогли отбиться и дойти до острова, не погибнув и не завязнув в топи. Почти невредимые, несколько царапин и порезов, некоторые монстры нападали с ножами и кольями. На остров налетели последние из жаболюдов, одного Сергей свалил метким выстрелом в голову, на второго, как тигр, прыгнул Павел и вместе с ним повалился в грязь, кромсая ножом и топором...
Тут Сергей увидел Леру. Привязанная к какой-то деревянной колоде, она смотрела на Сергея испуганными, заплаканными глазами, одна из веревок проходила прямо через рот. Она ничего не могла сказать, лишь пыталась кричать. Лицо Леры было грязным, но всё ещё человеческим.
Сергей бросился на помощь, но путь ему преградил фельдшер Николай. Сергей остановился. Он не совсем понял, что происходит, когда Николай объявился у них на пороге, и подозревал, что не просто так, сейчас же все стало очевидно. Сергей поднял пистолет.
- Сережа, остановись, — вполне спокойно сказал Николай. - Ты должен понять. То, что происходит, не подвластно ни тебе, ни даже мне. Ты должен принять это. Мы должны принять. Доверься.
- Что ты несешь? Что вообще происходит? - закричал Сергей, тряся пистолетом. - Отойди от Леры, или я стреляю.
- Этому не надо противиться. Откликнись на зов и станешь больше, чем ты есть сейчас. Мы все станем чем-то большим. Вместе.
Сергей двигался в сторону, обходя фельдшера так, чтобы Лера не была на траектории выстрела, и как только решил, что достаточно сместился, вскинул руку с пистолетом, целя ему в голову, и закричал:
- Пошел к черту, скотина!
Но выстрелить не успел. Фельдшер взмахнул рукой, из рукава его плаща вырвалось длинное толстое щупальце. Он выбил им пистолет, из второго рукава вырвалось еще одно щупальце и обвилось вокруг шеи Сергея. Сжимая кольцо на шее, он оторвал его от земли. Сергей пытался разрезать щупальце ножом, но фельдшер усилил хватку, и Сергей выронил нож обеими руками, пытаясь разжать обвившиеся вокруг шеи кольца. Лицо Сергея побагровело.
В этот момент на щупальце обрушился топор. Павел разобрался с последним выродком и напал на фельдшера. Из огромной раны брызнула черная кровь. Николай взвыл, кольца на шее Сергея мгновенно ослабли, и он грохнулся на землю, хрипя и жадно хватая воздух ртом.
Павел ударил второй раз, рассекая отросток почти наполовину. Щупальца дергались и извивались, как раненые змеи. Павел с победным криком рванулся на фельдшера, занося топор для последнего удара, но мощный толчок остановил его. Паша опустил глаза: в его груди торчал деревянный кол, обвитый вторым, невредимым щупальцем. Николай злобно захохотал, поднимая кол с насаженным на него телом, и отбросил его в болото. Продолжая смеяться, он повернулся в сторону, где лежал задыхающийся Сергей, и хохот застрял в его горле. Сергей уже был на ногах, совсем рядом, в руке держал пистолет, и ствол был нацелен прямо в лицо фельдшера. Не медля, он нажал на спуск. Пуля вошла прямо в глаз монстра-доктора, разворотив половину черепа. Беззвучно хлопая ртом и моргая оставшимся на второй половине головы глазом, тело доктора упало на землю. Щупальца еще некоторое время продолжали дергаться.
Сергей подбежал к Лере. Попытался развязать веревки руками, но они были мокрыми и тугими. Он начал искать выроненный нож. Нашел и бросился перерезать мокрые узлы. Когда веревка, стягивающая рот Леры, ослабла, она в голос разрыдалась, отворачивая лицо. Сергей попытался обнять её, успокоить, но она оттолкнула его освободившимися руками... И нет... Это были не руки... В рукавах её плаща извивались два щупальца...
Сергей стоял напротив плачущей под дождем Леры... Она стояла, отвернув голову с извивающимися вдоль тела щупальцами, не в силах поднять глаза... Сергей сделал шаг к ней... Она попыталась отступить, но он быстро приблизился и схватил её обеими руками. Лера уткнулась ему в грудь, не переставая рыдать и не решаясь обнять тем, что у нее теперь было вместо рук.
- Я люблю тебя! — прошептал Сергей, сильнее прижимая Леру к своей груди.
Перехватив пистолет, он приставил ствол к спине Леры с левой стороны и еще сильнее прижав её к себе, повторил: - Я люблю тебя! — и нажал на спуск...
Все кабинеты чиновников похожи друг на друга. Фанерные стены, большие тяжелые столы, кожаные кресла. Но есть что-то, по чему всегда можно понять, что это кабинет военного.
- Ты не услышал? Все пропали без вести! Все! Лагерь сравнять с землей полностью. Работы закончить! Пусть военные прочесывают всё вокруг постоянно, круглосуточно! Территорию после смычки закрыть, оградить, ни станций, ни остановок на километры вокруг. Все рапорты лично мне на стол. Никаких копий.
Раскрасневшийся военный с силой бросил трубку телефона на рычаг, от чего аппарат зазвенел. Он достал из стола бутылку водки и граненый стакан. Налил до краев и выпил залпом, уткнув лицо в изгиб локтя и громко вздохнув. Отдышавшись, он закрыл лежавшую на столе папку с бумагами и фотографиями. Завязал веревки на корешках и убрал в сейф.
На костре бурлил большой котелок, плечистый, седой мужчина в черной рясе помешивал отвар, время от времени доставая из мешочков на поясе разные травы и бросая в кипящее варево.
У костра сидели другие, крепкие, рослые, все в черных рясах. Они тихо разговаривали друг с другом или, лежа на спине, смотрели на звезды.
Всего дюжина братьев - защитников, но каждый в этих краях знал, что даже один из черных братьев - грозная сила. Они обучены, хорошо вооружены, защищены тайными заговорами и эликсирами. Но когда собралось двенадцать братьев, краю грозит серьезная опасность. Черный орден боролся с нечистью, защищая жителей этих мест.
В лесу хрустнула ветка, мгновение, и уже все находящиеся у костра были вооружены и всматривались в темноту, готовые встретить приближающуюся угрозу. Звуков больше не было, но через некоторое время среди деревьев мелькнула темная тень. Братья замерли. Несколько человек встали напротив костра, закрыв своими телами его свечение, чтобы не выдать себя раньше времени. Время тянулось медленно. Еще шорох. Совсем рядом. Монахи-воины напряглись, сжимая в руках рукояти мечей. И вот из леса вышли трое, тоже в черных рясах, таких же, как и у всех у костра.
Братья опустили оружие. Трое прибывших стояли с растерянным видом. Они не отрываясь смотрели на седого воина со шрамом через все лицо, который снял с костра котел с бурлящим зельем и шел к ним.
- Почему без сигнала? - строго спросил он.
Пришедшие понуро смотрели в землю.
- Спешили, очень... - наконец ответил один.
Седой молчал. Его тяжелого взгляда было достаточно, чтобы понять - за эту оплошность еще предстоит поплатиться тренировками и тяжелой работой... Но сегодня воины даже будут рады, если такая возможность представится...
- Говорите! — скомандовал седой.
- Болото верст в пяти. Зарево видно издали. Собираются. Надо выходить к утру, схорониться, а завтра в ночь уже будет сильнее», — отчеканил воин с булавой в руках.
Седой кивнул, развернулся и пошел к костру. Братья без дополнительных приглашений потянулись за ним и вскоре образовали плотный круг. Седой достал из мешка деревянный ковш, зачерпнул из котла, наполнив его до краев, и передал стоявшему рядом воину. Тот сделал несколько глотков и передал следующему. Братья пили, несколько раз возвращая пустой ковш седому. Он снова наполнял его и передавал обратно. Сам выпил последним. Опустив ковш, он осмотрел братьев-воинов и скомандовал:
- Собираемся и выходим!
Воины собрали лагерь, закрепили на поясах оружие, обвязали руки и ноги кожаными щитами с металлическими пластинами, затушили костер и выдвинулись в темную чащу леса.
Пробираясь сквозь густые заросли, они вышли к самой опушке леса. Зловонное болото расползлось как пятно лишая. В самой середине виднелось зеленоватое свечение, вокруг которого плясали искореженные тени. Недалеко, чуть больше десяти саженей, но быстро не подойти, троп не видно.
Братья, пригнувшись, вышли из леса и двинулись, прощупывая путь длинными жердями. Не прошли пяти саженей, внезапно из темноты, а может прямо из болота возник раздувшийся утопец. Мутно белые глаза, в рваных, разложившихся ранах извивались тонкие белые черви. Утопец раскрыл пасть, вытащив изъеденный червями распухший язык, издал оглушительный вой и бросился на ближайшего воина. Тот не растерялся и коротким взмахом меча отсек вытянутую руку и вторым ударом снёс чудовищу половину черепа, она упала рядом с завалившимся в болото грузным телом, как чаша с копошившимся внутри пиявками и червями. Всё произошло очень быстро, но вой услышали и завертелось. Отовсюду раздались каркающие, гавкающие звуки, рыки, вой, шлёпающий по воде топот. В темноте загорались красные точки злобных глаз. Из центра болота на людей двигалась свора уродливых созданий всех мастей. Утопцы, кикиморы, водяницы... Червивые и гниющие тела, опутанные тиной, покрытые пиявками, извивающиеся нити водяных змей, щупалец, щелкающие клешни...
- Держаться вместе. Пробиваемся к центру. Не упустите древнего! — скомандовал Седой, зажигая факел.
Повсюду загорались факелы. Скрываться смысла нет. Дальше только с боем.
Волна монстров набежала очень быстро. Заработали топоры, мечи, кистени, разбивая прогнившие черепа, отсекая руки и щупальца. Воины отбивались, рубили, кромсали, поджигали факелами. Трупы с шипением погружались в вязкую топь. По телам и точкам воины двигались к центру, где виднелось зарево, и продолжали выплясывать тени, не прерывая зловещий ритуал.
За продвижение пришлось заплатить кровавую дань. Двух братьев потеряли на первой половине пути. Один слишком отстал в горячке боя от группы и его разорвали своими когтистыми лапами сразу несколько кикимор. Другого утащили под воду толстые щупальца.
Самая жаркая битва разгорелась в центре болота. Чудища бросались на воинов, не жалея себя, давя яростью и числом, не подпуская к черной дыре в земле, из которой клубился зеленый дым. Вокруг дыры выплясывали и завывали кикиморы и утопцы.
- Рубите ритуал! - скомандовал Седой.
Прорываясь к извивающимся у дыры монстрам, полегло еще несколько братьев, а те, что стояли на ногах, были изранены. Но и монстры не бесконечны, натиск чудовищ заметно ослаб уже не волны, а небольшие группы, а то и одиночные твари кидались на горстку воинов, медленно передвигающихся к зловещему кругу. В этот момент из клубящейся дыры в земле вылезло длинное, покрытое слизью, щупальце толщиной с человека, и опустилось на землю, за ним второе.
- Древний! - закричал Седой. Навались!
Воины уже вплотную подошли к кикиморам, и вот удар топора размозжил голову первой. Земля задрожала, остальные яростно зашипели, но не прервали свои пляски.
Седой отбросил свой меч, сорвал с пояса несколько мешочков, развязал и высыпал содержимое в клубящееся дымом отверстие, громко выкрикивая слова на непонятном языке. Братья тем временем рубили оставшихся кикимор и щупальца. Земля затряслась, из дыры вырвался столп дыма и раздался раскатистый рык. Щупальца извивались, напрягаясь, и в какой-то миг в клубах возникла голова огромного монстра. Раздувшийся куполом лоб, со множеством отростков, два белых глаза светились фосфорирующим светом, пасть, обросшая мелкими шевелящимися усиками, вся облепленная пиявками и густым слоем зеленой слизи.
Седой выкрикивал заклинания, размахивая оберегом, и это действовало. Ритуал был прерван, и с каждым толчком дыра в земле сжималась, но существо все же намеревалось вырваться наружу. Седой прокричал, воздев руки к небу, и тьму пронзил тонкий луч света, вонзившийся прямо в голову монстра и будто груз огромной скалы, обрушившейся сверху, вдавливал мерзкую голову в закрывающуюся дыру. Щупальца вонзились в землю, пытаясь задержаться, но безрезультатно… Появившаяся голова исчезла в клубах дыма, земля содрогнулась в последний раз и края дыры сошлись. Но перед тем, как они окончательно сомкнулись, оттуда раздался грохочущий рев, который складывался во фразы. Слов было не разобрать, но от них волосы шевелилисьсь, холод пробирал до самых костей. Дыра захлопнулась с оглушающим раскатом, и порыв ветра отбросил стоявших на ногах воинов в сторону. В то же мгновение ночное небо затянули тучи, и пошел дождь.
Грохот стихал, были слышны только шум дождя, крики встревоженных птиц, стоны и хрипы раненых людей и монстров. Оставшиеся в живых воины поднимались, помогая раненым товарищам и добивая дергающихся чудовищ.
Закончив, они собрались вокруг седого монаха. Он осмотрел воинов. Как же их осталось мало. Седой закрыл глаза, опустил голову и начал что-то шептать, сцепив на груди руки, обернутые четками. Воины также склонили головы. Дань памяти павшим братьям.
- Заберите тела! — скомандовал, закончив молитву Седой. - Останки нечисти сожгите. Разнесите по округе весть... Земля на пятьдесят верст от сих болот проклята. Не селиться, не промышлять и не заходить. Поставьте обереги...
Тысячи лет спустя.
Полоса света, пробивающаяся сквозь мутное окно душного кабинета, рассекала его на две половины. Пылинки медленно кружились в солнечных лучах, закручиваясь в вихри каждый раз, когда грузный чиновник бил ладонью по столу, поднимая еще большие клубы пыли над столешницей.
- Ты в своем уме! - кричал он. - Ты понимаешь, что значит перенести смычку? Генеральный план утвержден! Ты предлагаешь мне заморозить строительство с обеих сторон, провести геодезику, утвердить новый план, изменить график сдачи? Ты хоть понимаешь, что мы строим? Стройка всесоюзного масштаба!
На его раскрасневшемся потном лбу вздувались вены. После каждого удара ладонью, помимо столпа пыли на столе, подпрыгивали горстки перхоти на плечах его костюма и осыпались обратно, как снег.
- Но болото, — попытался сказать стоявший посреди кабинета худой мужчина с картонной папкой в руках.
- Что болото? - перебил его чиновник. - Там через километр болото, овраг, обрыв, гора. Куда не ткни, что-то да есть. Если болото - осушить, гора - сравнять. Мне тебя учить, что ли? Сгоните студентов, зеков, комсомольцев, кого угодно, засыпьте щебнем, но чтобы к смычке насыпь была готова.
Закончив, он сверлил взглядом мужчину с папкой, как бы раздумывая, какие еще грозные ругательства подобрать и вывалить на незадачливого подчиненного. Но этого ему делать не пришлось. Худой, крутя в руках папку, мелко закивал подбородком и вышел из кабинета.
Дождь шел всё время. С самого въезда в тайгу, не переставая. Мелкий, моросящий, холодный, зябкий... Придумайте любые неприятные эпитеты, они к нему подойдут. Небо было затянуто тучами, по земле стелился туман, от этого все краски казались тусклыми и серыми. Было холодно и неуютно.
Сергей вместе с женой Лерой приехали на участок в кабине грузовика. Обычный способ, новые кадры доставляли вместе с другими грузами. Пассажирские рейсы сюда не ходят, да и не проедут они, дорог и без того не особо-то и было, а те, что были грузовики, превратили в месиво.
Они сидели в деревянной бытовке, оборудованной под контору. Дверь открылась и топая у порога, отряхивая сапоги, вошел мужчина в мокром плаще. Он откинул капюшон и протянул руку Сергею и Лере.
- Приветствую вас в Солнечном. Это ребята так в шутку прозвали наш поселок. Петр Михалыч, начальник участка, — Сергей и Лера ответили на рукопожатие. Они начали было представляться, но мужчина перебил их. .
- Знаю, знаю, — сказал он, снимая плащ. - Инженеры, — добавил улыбаясь. Наконец-то. В общем, ребята... Горим. Тонем конечно, — пошутил он. - Но горим. Тонны щебня уже высыпали, уходит, как в болото, — снова пошутил Пётр. - В общем, надо что-то решать.
- Для этого и приехали, — ответил Сергей. - Завтра начнем обследование. Дождь закончится, управимся быстрее.
- А он не закончится, — вставил начальник. - Метеорологов тут нет, но я тебе и без них прогноз на каждый день дам. Дождь, дождь, дождь. Всё лето, каждый день, как заведенный. А сейчас и подавно. Наверное только в ноябре закончится, когда замерзнет, но до ноября нас тут быть не должно уже. Так что в дождь, други, в дождь...
Пока разговаривали на железной печке закипел чайник, поставленный Петром. Он достал из шкафа три жестяные кружки, сыпанул в них заварки из пачки и залил кипятком.
- Извините, без церемоний. Пейте, без горячего тут тяжко. Сахар на столе, — указал он на еще одну кружку с кусками сахара в ней.
- Спасибо, — сказала Лера. Сергей кивнул в знак благодарности.
- Поселитесь в вагончике, за конторой, он теплый, печка есть. Там рядом медицинский пост, фельдшер у нас есть, стационара нет, лежим у себя. Болеют тут часто, сами понимаете, так что сушите вещи, вас заменять некому. Викторыч - фельдшер, выдаст витамины, — отхлебнув из кружки, он продолжил. - Здесь у нас вроде административного района. Контора, медпункт, склад, кухня, ну и живут те, кто тут работает, чтобы не далеко, дальше рабочие, в сосновый студенты, ну и в конце химики.
- Химики? - уточнил Сергей.
- Ну, — замялся Петр. - Осужденные, те, что на поселении. В основном за драки, хулиганство мелкое, в общем не сидевшие. Есть у них, конечно, дерзкие, но за ними приглядывает пара бойцов из охраны и бригадир у них суровый.
Сергей и Лера переглянулись. Петр продолжил, заметив волнение.
- Вы не переживайте, алкоголя у нас тут нет, инцидентов не было, все тут хотят быстрее закончить и выбраться из этой трясины. В общем располагайтесь, отдыхайте завтра жду на пятиминутку и работать, работать, работать, - говоря Петр указывал на портрет Ленина, висевший на стене за его спиной.
На следующий же день Сергей и Лера начали разведку почвы, уже в первую неделю скорректировали план работ, и дело пошло быстрее. Пётр стал еще веселее, чем обычно. Дело спорилось. Хотя работать становилось всё тяжелее и тяжелее. Дожди усиливались, с каждым днем становилось все холоднее.
В конце недели Лера подхватила простуду, сильная температура, лихорадка. Утром их навестил фельдшер.
- Я, конечно, не могу провести полное обследование, но скорее всего, это обычная простуда. Она тут тяжелая, но медикаментами я запасся. Справимся. Придётся полежать, больше пить, горячий чай нужен постоянно, — давал он рекомендации, собирая свой чемоданчик.
- Спасибо, Коля, — поблагодарил Сергей. За эту неделю они сдружились. Часто вечером собирались поговорить за кружкой чая.
- Да нет проблем, Сережа, нет проблем. Если что - зовите, я рядом, — продолжил он, уже собираясь выходить из вагончика, но что-то заметил и, указывая на руку Леры, спросил: - Погоди, Лера, а это у тебя давно?
Доктор указывал на язвочку на кисти Леры возле большого пальца, не так чтобы огромную, но уже довольно неприятную.
- Нет, недавно, буквально вчера. Комар, наверное, укусил, я расчесала, — сказала Лера.
Доктор осмотрел язвочку.
- Больше нигде нет? - спросил он.
- Вроде бы нет, — ответила Лера.
- Ты понаблюдай, не будут ли появляться еще, если будут или эта начнет увеличиваться сразу скажи мне. Есть тут неприятная болезнь. Лучше не запускать.
Фельдшер ушел. Сергей вскипятил чайник, налил кружку Лере, остальное перелили в термос.
- Я буду забегать время от времени, — сказал он. - Колю также попрошу, чтобы навещал. Давай, выздоравливай.
Сергей поцеловал жену и ушел на работу.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
— Спор: уместно ли ставить точку в конце предложения?
— Какое средство контрацепции выбрать в браке?
— Где лучше учиться и сдавать на права: в Москве или регионах?
— Как начать нормально зарабатывать, если тебе 30+ лет?
— Если долго стоишь в очереди и рабочие часы заканчиваются, имеют ли право отказать в приеме или нет?
— Как качественно оцифровать старое видео в домашних условиях?
На каждый вопрос десятки отборных ответов в ленте Экспертов ➔