Когда я смотрела сраного " Бима Чёрное Ухо " в мои 7 лет, мне было реально все равно на эту шавку_пусть подохнет!
И НЕ ВЕРЮ Я, ЧТО ВСЕ ГОВОРЯТ ЧТО КОГДА СМОТРЕЛИ ЭТУ ХУЙНЮ_ТИПА: ПЛАКАЛИ.
БРЕД СОБАЧИЙ, ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ СРАНАЯ ШАВКА.
И НЕ ВЕРЮ Я, ЧТО ВСЕ ГОВОРЯТ ЧТО КОГДА СМОТРЕЛИ ЭТУ ХУЙНЮ_ТИПА: ПЛАКАЛИ.
БРЕД СОБАЧИЙ, ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ СРАНАЯ ШАВКА.
В этой истории есть доля правды. Хотя всё очень преувеличено.
Когда я учился в 5 или 6 классе у нас была похожая ситуация. Завелись у нас в классе три гопника. Постоянно одноклассников вылавливали поодиночке и начинали докапываться - шпынять, дергать, а при случае и мелочь отжимать.
Когда это всем нам надоело, мы с одноклассниками собрались и всю троицу зажали в углу и надавали хороших тумаков. После этого они нас больше не трогали.
И что интересно, их главарь наши побои принял стойко - не заныл, молча ждал, когда мы закончим экзекуцию. А остальные двое представляли собой жалкое зрелище - разревелись, ну прям не гопники, а какие-то чушпаны. Кстати, этот главарь впоследствии стал криминальным авторитетом.
- Нет, не возьмусь, - сказала женщина средних лет, стоявшая в палате одной из Цюрихских больниц. - Безнадежный случай.
- Как не возьметесь? Как? Мы вам аванс заплатили, мы вас бизнес-классом привезли, нам сказали: вы точно поможете. Вы с того света людей возвращали! У Адамяна же сын совсем овощем был, полгода на аппарате, даже глазами не ворочал! - мужчина сжал кулаки, но сдержался и уже спокойней добавил. - Если надо добавить - я добавлю. Сколько скажете. Деньги - не проблема, Анна Иовна.
Та, которую назвали Анной Иовной, ровно повторила:
- Не проблема. Понимаю. Вот это проблема - и кивнула в сторону того, кого не могла вылечить.- Безнадежный случай. - Развернулась и пошла прочь из палаты, наложив напоследок заклинание понимания на несостоявшегося клиента: то был очень влиятельный человек, а с влиятельными людьми Алая ссориться никогда не любила.
Объяснять она ничего не стала, да и что тут можно объяснить? Почему иногда происходит так, а иногда - эдак? По воле неведомого бога? Случайно? Подчиняясь заложенному Предвечным закону, непреложному закону, твердому, как скала, закону, закону, призванному заменить Его, навсегда ушедшего после акта Творения в неведомые дали?
Когда она была моложе, она пробовала противиться этому закону. Однажды подняла юношу, даже мальчика. Тот нырнул неудачно, сломал обе руки и шею и медленно помирал в доме рыбника, куда колдунью притащила безумная от страха мать. И юноша встал! Вырос, возмужал, женился, дети у него родились, все как у людей на счастье довольной матери! Вот только никто рядом с ним не был ни доволен, ни счастлив. Напротив, все чувствовали удушающее беспокойство, и торопливо отводили глаза, когда чудом спасенный встречался с ними взглядом. Неуютно с ним было, мертвенно холодно и противно, словно держишь в руках еще бьющегося толстого угря.
Причина же была проста: душа юноши уже давно покинула его тело, а то, что сумела возвратить в него Алая, было совсем другой природы. Кончилось все совсем грустно. Однажды теплой июньской ночью он крепкими руками свернул шеи троим своим малюткам, потом этими же крепкими руками начисто отрезал голову жене, а потом пошел в дом отца и матери и повесился там в сенях.
Человек не должен жить без души, - раз и навсегда сделала вывод Алая. А почему в одних случаях душа сразу оставляет еще дышащего, а в других - сидит в нем крепко, словно корень хрена в земле, - колдунья не знала.
Иногда происходит так, а иногда - эдак. Этот случай - безнадежный. Сына надо отключить от аппаратов, похоронить и оплакать. Внушив это очень влиятельному человеку, она покинула скучный город Цюрих, и вспомнила безнадежный случай только еще один раз, когда послала на могилу неуместную в общем-то, слишком яркую и благоухающую, слишком живую тысячелепестковую алую розу, напоминавшую ароматом своим райский сад. Впрочем, никто не обратил внимания на ее прощальный подарок.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
**************
На днях приходим с работы и на диване нас встречает гора вещей. Ребёнок провёл инвентаризацию шкафа и решил, что больше ему это не нужно. Куда девать - непонятно, вот интересный вопрос.
Можно возразить, что проблемы никакой нет, ведь мусорный контейнер открыт круглосуточно. Однако мне лично неприятна мысль, что эти вещи, верно служившие, окажутся в грязи и мусоре, такой подход мне не нравится, уж лучше в уличной печи спалить, честное слово. Вариант с передачей вещей в различные социальные организации рассматривать не стоит, полагаю, там у них всё переполнено.
Однако надо посмотреть, из чего состоит куча: халат махровый – 1 шт., джинсы – 3 шт., несколько свитеров, много футболок.
Всё целое, а пару вещей и вовсе никогда не надевали. Надо бы подумать. Точно, если аккуратно разобрать халат, то можно сшить махровые полотенца, непонятно, как они будут впитывать воду, ну и пусть, тем проще потом утилизировать. Кстати, а может, из халата получится и наволочка на подушку? Ткань очень мягкая. Надо не забыть про этот вариант.
Вроде с халатом определился. Теперь джинсы. У них здоровый и приятный внешний вид. Уточняю, что с ними не так, и узнаю, оказывается, стали кое-где узковаты. Прекрасно, в данной ситуации вставки по внешнему шву сразу решат проблему, на выходе будут джинсы ещё лучше, всё будет аккуратно и хорошо, в качестве рабочей одежды самое оптимальное решение. Кстати, плотные джинсы являются отличной основой для рабочих рукавиц. Прямо кругооборот ткани в природе. Одни джинсы придётся распустить на ткань для расшития других, эта идея мне чрезвычайно нравится.
А вот свитера и футболки вызывают затруднение. Можно, конечно, за пару минут изрезать в обтирочный материал, тряпки в хозяйстве всегда нужны, но жалко, просто такие хорошие вещи и на кусочки, ну не знаю…
И вот ранним утром в субботу махровый халат стал превращаться в заготовки для полотенец. Стала понятна схема раскроя халата. Отрезаем рукава, капюшон, разрезаем линию плеча и вот готовый прямоугольник махровой ткани. Он кажется большим, но в итоге получается три малых и два средних полотенца.
Изначально планировалось срезы ткани обработать на оверлоке, но на деле вышло иначе. Одну малую заготовку действительно удалось обметать, но оверлоку это не понравилось. Да, он сделал свою работу, но как-то тяжело, всё-таки пушистая толстая ткань, для неё необходимо специальное оборудование. Срезы оставшихся заготовок пришлось обшить кантом на швейной машине. Во время работы с махровой тканью я улыбаюсь, представив, как всё население Земли начинает перешивать старые махровые халаты и джинсы и что из этого будет, пожалуй, загнутся целые отрасли лёгкой промышленности.
Несколько готовых полотенец повесили для вытирания рук, посмотрим, приживутся они или нет. Вдруг не подойдёт, тогда придётся подавить разочарование и пустить их на тряпки.
С джинсами будет посложнее. Выбираю джинсы, которые пойдут на получение ткани, максимально высоко отделяю штанины.
В джинсах, которые буду расшивать, разрезаю внешний боковой шов на одной половине и полностью удаляю толстую двойную строчку. Естественно, заклёпка на кармане остаётся, с нею надо быть поаккуратнее. Сейчас боковые срезы можно обметать. Возвращаюсь к полученной ткани и выкраиваю из неё полосу нужной ширины, обрабатываю. Осталось вшить полосу во внешний боковой шов, главное при этом не перетянуть ткань, но всё заканчивается успешно. Навожу порядок в районе пояса и низа. Мне не стыдно смотреть на готовую работу.
Просто удивительно. Несколько предложений и перешив окончен. На деле всё заняло несколько часов кропотливой работы. Но ведь меня ждёт другая половина, всё надо повторить.
Прошу ребёнка надеть готовые джинсы, сидит изделие хорошо, уже ничего не жмёт в бёдрах, а пояс даже придётся ушить. С этим можно разобраться. Я бы даже сказал, что в результате расшития джинсы приобрели более классический и привычный вид, нежели современные облегающие модели, ну и в новых старых джинсах можно спокойно работать на участке.
**************
Просто посмотреть. Вечер 26 сентября.
**************
Мне интересно смотреть короткие видеосюжеты на известном ресурсе. Особенно привлекают материалы о переработке бытовых отходов и производстве разных видов плитки. Иногда такие узоры показывают, что диву даёшься.
Как-то вечером сижу я во дворе многоквартирного дома в компании мастеров из Пакистана. Неожиданно слышу:
- Здравствуйте!
Я подымаю взгляд. Мальчик, лет двенадцати, подъехал ко мне на велосипеде как-то совершенно неслышно.
Отвечаю:
- Здравствуйте!
- Сколько сейчас времени?
- Восемь сорок.
- Спасибо.
На меня произвела впечатление вежливость и хорошие манеры собеседника, хотя, вроде бы, ничего особенного и не говорили.
В начале сентября мы выкапывали картошку. Погода стояла сухая, ботва быстро высохла. Субботним утром выхожу покормить собак, на улице очень хорошо, солнечно, ветра нет. Раздав собакам порции, я сел на качели и мой взгляд упал на ботву. Мысленно сложился внешний вид грядки без неё. Иду за инструментом в сарай – грабли, лейка. Через пару минут появляется густой дым, ботва превращается в золу, через полчаса всё завершено – аккуратная кучка пепла.
Теперь надо повторить то же самое на дальней грядке рядом с забором, там самое жаркое солнце, кстати. И вот стою, контролирую процесс. Одет я был в лучших крестьянских традициях – туфли, шорты, тёплая куртка на голое тело. Чувствую, что-то потею. Пока я размышлял, с чего бы это, за спиной раздался детский голос:
- Здравствуйте!
Оборачиваюсь, сквозь щиплющий дым вижу за забором детскую фигурку. Мальчик держит в руках велосипед, одет опрятно, похоже, первоклассник после школы решил покататься. Он продолжает:
- А вы знаете, что так делать не надо?
Ну, в принципе он прав, я подхватываю его волну и отвечаю так же вежливо:
- Ну, наверное Вы правы, но что мне остаётся делать? Вывозить очень далеко, да тут и немного.
Мой собеседник задумывается на мгновение:
- Можно закопать ботву в яму.
- Можно, - соглашаюсь я, - но тогда мне придётся весь участок изрыть ямами. Но Вы не переживайте, ещё пара минут, и здесь ничего не будет. К тому же я слежу и никуда не уйду.
Мальчик кивает головой и уезжает.
Позже я рассказываю об этом ребёнку, он улыбается:
- Похоже, на уроках рассказывают.
В тот же день жена спрашивает меня, что едят вороны. Вот так с ходу я не знаю, что они едят, но почему-то кажется, что они едят всё. Чуть позже выясняется и причина такого интереса – на соседнем участке замечена ворона с больным крылом, она не может его раскрыть и взлететь, только и может передвигаться прыжками.
А ведь еда не валяется на голой земле, еда вообще большая ценность. Мы решили дать набухшую крупу в смеси с йогуртом и крошками. Оставляем нашу помощь там, где ворона была замечена – у большой лужи. Надеемся, что она сообразит и съест.
Действительно, на следующее утро оставленного нет. Вот уже третий день оставляем утром еду, но кто съедает – загадка, очень хочется думать, что ворона с больным крылом.
Сегодня на работе раздаётся звонок – у сотрудницы не работает электронное взаимодействие, а у её соседки на мониторе картинка стала большой и размытой.
Эти две проблемы из разряда неопределённых, и подобрать для них решение быстро не получится. Но меня это совершенно не удивляет.
Чуть позже мне пришлось сверлить картридж для удаления отработанного тонера, я расположился с инструментами на подоконнике в коридоре. Немедленно началось интенсивное движение, я прямо спиной чувствовал желание проходящих что-то сказать и прокомментировать. Сдержались не все, жаль, повернуться было нельзя.
Сегодня же мне довелось нанести рабочий визит в одно учреждение по работе с детьми. На меня это произвело самое благоприятное впечатление. Выполнив необходимые действия, я не удержался от нескольких вопросов. В итоге меня провели по кружкам. Мне было неловко от уделённого внимания, но очень интересно. Ну ведь ходят дети, занимаются. Но сколько, наверное, надо терпения преподавателям.
Как-то быстро день кончился. Направляюсь в магазин. Помимо обычного набора решаюсь купить арбуз, выбираю самый маленький, так как помню судьбу предыдущего, половина которого уехала в отходы.
Купленный полосатый малыш вызывает смех у домашних, но оказывается совсем неплох.
Осень, быстро темнеет. Выхожу кормить собак. День почти закончился. Наверное, постоянство вещей тоже элемент счастья.
**************
Просто посмотреть. Яркое осеннее утро.
часть 2
Мы следили за происходящим около часа. Затем отец кивнул мне в сторону, откуда мы пришли, и я понял, что надо уходить. Огоньки на экране двигались в нашем направлении. Мы бегом, стараясь не шуметь, повернули обратно по маршруту, откуда пришли раньше. И скоро я, уже откинув крышку люка, снова оказался в гараже, где сидел в прежней позе Кирилл.
Кирилл был младшим братом моего отца. Высокий, худощавый серьезный блондин, в очках, он так разительно отличался от всей остальной их семейки, что я мысленно шутил, что им его подкинули. Умный, хваткий, он с детства старался зарабатывать, где только мог, интересовался и разбирался в электронике, и был тем самым «сыном маминой подруги», которого ставили в пример остальным.
- Ну что?
- Они гонят оставшихся людей куда-то к центру города под землей, судя по всему, - ответил из-за моей спины, поднимающийся отец.
- Что думаешь делать?
- Будем следить за их миграцией, и проверять один коридор за другим. Пока не выясним, куда они дели детей.
- Я хочу вернуться в больницу, - мой голос прозвучал жалобно и хрипло. Мужики уставились на меня, - Я хочу проверить.
Подумав, батя кивнул. Кирилл замялся, было видно, что идея ему не понравилась, но возразить в сложившейся ситуации он не посчитал возможным.
- Будь осторожен.
Переодевшись в доме в теплое, и взяв кое-какие припасы из еды и воды, я, стараясь не попадаться никому на глаза, двинулся обратно в город. Заплутав, хоть мне и долго показывали и рассказывали, куда и как нужно идти, через несколько часов я вышел к черному ходу больницы. Там проходила дорога, и слева от меня оказался боковой вход в здание, а справа шел какой-то высокий частый забор, заканчивающийся наверху острыми пиками. Дорога просматривалась на большое расстояние с обеих сторон, и я боялся выходить на нее. Старался прошмыгнуть мимо, раз за разом возвращаясь, иногда мог просто ждать, стоя подальше от нее, и надеясь, что что-нибудь произойдет. Несколько раз я пыталась подобраться ближе, но, как назло, из бокового входа или с другой стороны появлялся человек в белом халате, осматривающий окрестности. И мне чудом удавалось завернуть назад, или затаиться в ближайший кустах. Не дыша, и молясь, чтобы он меня не нашел.
К четырем утра мне повезло. Сначала я увидел собак. Открылась дверь бокового входа, и одна за другой оттуда стали появляться пушистые головы. Я не очень разбираюсь в породах, и для меня они выглядели странно. Мордой похожие на охотничьих, с висячими треугольными ушами, в холке они были высокие и худые на длинных ногах, как борзые. Все имели белый окрас с несколькими черными пятнами, разбросанными по ушам. Первая собака вышла, огляделась, затем они направились друг за другом, прижимаясь и что-то вынюхивая у забора. К сожалению, псины двигались в мою сторону. Хорошо, что я заметил это издалека и смог отбежать подальше. Когда собаки достигли конца ограждения, они стали заворачивать куда-то вправо, за постройки, и что там - увидеть я уже не мог. Их было около двадцати. Когда первая собака вошла в поворот, а последняя еще была недалеко от бокового входа, из него начали появляться дети. Сердце мое бешено заколотилось, на висках выступил пот. Все внутри замерло. Малыши примерно шести-восьми лет, и разница в росте была не сильно большой. Но самое страшное не это. Они все были одеты в одинаковую одежду. Серые короткие курточки, застегнутые на три крупные пуговицы, такого же цвета шортики, под ними - колготки. Комплект завершали коричневые ботинки. А на головах - объемные черные шапочки, с полями по краям и большим козырьком. Из-под них не видно волос. То ли детей остригли, то ли все шевелюры умещались под эти головные уборы. Они шли так же, как недавно прошли собаки, след в след, гуськом, низко опустив головы вниз и ни на что не обращая внимания. И как я не щурился в темноте, не пытался найти хоть малейшую зацепку, в движении рук, строении коленей, овале щек, я не мог узнать своего. Я даже не мог понять, все ли они мальчики, или девочки тоже среди них есть. С такого расстояния дети казались абсолютно одинаковыми. Процессию контролировала женщина в белом халате, она стояла у входа и придерживала дверь, чтобы та не захлопнулась. Когда последний ребенок скрылся из вида, она зашла обратно внутрь.
Я выждал несколько минут, а затем кинулся в том направлении, где исчезли дети. Но выбежав за поворот, я обнаружил абсолютно пустой двор между домами. Я бегал там еще долго, пыталась искать следы, детей или собак, кидался из стороны в сторону, но так ничего и не нашёл. Следов было море, но они перемешивались в пыли, и мне так и удалось понять, куда они уходили.
Примерно через час вся процессия, возглавляемая впереди собаками, вернулась обратно. Что это было и для чего нужно выводить на прогулку детей, тем более «куда?», мне осталось непонятным.
Прождав там несколько часов, я бросился обратно в дом, к отцу.
Между вылазками они с Кириллом отдыхали по очереди, аппарат должен заряжаться. И у меня еще было время, чтобы застать его.
- Дети! Дети в больнице!!! Я видел детей!!!
Я запнулся о порог, когда влетал. Мужики как раз собирались. Отец заматывал тряпками ботинки, завязывая и запихивая их концы в носки, чтобы ступать тише. Кирилл осматривал провода, ведущие от самодельного генератора к аппаратуре. Я сбивчиво рассказал все, что узнал. Мужчины переглянулись, на батином лице проступило значительное сомнение.
- Я своими глазами видел, как всех увозили оттуда. Нашего там точно нет. Может быть это какие-то роботы, или еще что-то, просто похожее на детей.
Я не знал, как выдохнуть, как дышать дальше. Мозг отказывался думать. Что делать? Где правда?
- Я почти нашел их логово, самый центр, куда они сгоняют людей. В прошлый раз не удалось подойти ближе, попробую в этот. Если хочешь – пойдем со мной. Только сразу предупреждаю – нельзя кричать. Что бы мы ни увидели. Твой крик будет стоить нам жизни.
Я кивнул. Я был слишком опустошен, чтобы спорить. В этот раз мы лучше подготовились, чем в начале. Модифицированные фонарики с тусклым светом, обмотанные ботинки, одежда, сходная по колору и фактуре со стенами (ее обмазывали грязью, смешивая с клеем, чтобы в случае опасности, можно было присесть и попытаться притворится «частью интерьера»). Спускались быстро. Мы старались не говорить, и не тратить силы ни на что, кроме движения к цели. Больше двух часов мы практически бежали по темным подземным коридорам. Наконец, отец поднял вверх руку, это значило остановиться. Мы замерли и прислушались. Впереди раздавался шум, из него можно было выделить голоса, лязканье железа, и еще какие-то бухающие, не понятные мне, звуки.
Завернув за очередной поворот, который он отслеживал по своей карте на телефоне, неожиданно мы оказались перед выходом в довольно большое пространство. Выход из нашего туннеля заканчивался обрывом, и основной шум теперь слышался снизу. Вверху была дыра, в которой отражалось беспечное ночное небо, на нем мерцали редкие звезды.
Он лег на пузо, стараясь не высовываться и не шуметь, подполз к краю, где обрывался туннель. Впереди было круглое пространство на несколько сотен метров в диаметре. Я последовал за ним. Внизу, в центре «кипела работа»: очень большое количество и «орков» и «гномов» гоняли, как скот, людей. Последние, разного возраста и пола, послушно копали, переносили то, что было выкопано куда-то в глубину тоннелей внизу, в направлении, противоположном нашему. «Громы» не прекращая, орали на них, пинали, толкали, стегали их чем-то наподобие кнутов, били палками. Никто из людей не возмущался и не роптал, они как сонные мухи, молча делали свою работу. Периодически, кто-то из наших падал замертво. Никто не обращал на это внимания. Через какое-то время проходившие мимо «орки», заметив упавшего, и «продиагностировав» его ударом по голове, подзывали двух «орков» чуть более щуплого телосложения, и те либо оттаскивали человека куда-то в сторону тоннелей, либо скидывали его в центр. Середина данного помещения была самым интересным. Из земли торчал огромный большой круг из толстого железа, от которого расходились в стороны такие же «лапы», он был не до конца откопан и не ясно, что же он на самом деле из себя представлял. В центре этого большого круга торчала узкая труба, диаметром сантиметров в двадцать. Она стояла внутри более широкой трубы - около трех метров. И вот в эту часть более широкой и скидывали тела людей, упавших замертво.
«Громы» и «орки» больше всего суетились как раз вокруг этого центра. Пара «гномов» так раздухарилась, что-то доказывая друг другу, у них почти дошло до драки. Занятый этими наблюдениями, я не сразу обратил внимание на то, что отец слишком уж сильно засопел и начал дергаться рядом. Я повернулся, и, увидев его бешеные выкаченные глаза, попытался проследить в направлении взгляда. Я не сразу понял, потому что измазанных в глине, земле и грязи, людей было сложно отличать друг от друга. Пока не увидел знакомый, мелькавший среди тел, кусок зеленой тряпки в белый горох на одной из голов. Бабушка копала вместе со всеми. Я начал прочесывать глазами толпу вокруг нее, пытаясь определить в этой груди измазанных тел, деда. Но люди, находясь под каким-то гипнозом, даже не протирали лица и глаза, если на них летела грязь от других копавших. Большинство рыли руками. И узнать, определить из них кого-то не представлялось возможным. Я беспомощно обернулся на отца, но он смотрел налево и взгляд его изменился. Я посмотрел туда же. Несколько «орков» в помещение вводили детей. Три ребенка, мальчика или девочки, все в тех же серых костюмчиках, в которых я видел их у больницы. Они шли послушно, как и все другие люди, опустив головы, и не подавая признаков какого-то беспокойства. Подойдя вплотную к центральной торчащей большой трубе, «орки» переговорили с «гномами». Последние подогнали какой-то аппарат, напоминающий маленький кран, видимо, сломанный. На одном конце железной стрелы болталась веревка, а за другой конец, обмотанный об катушку, «гномы», в количестве нескольких штук, держались сами. Один из «орков» посмотрел на ребенка, затем обвязал его за пояс свободным концом веревки и что-то рявкнул. «Громы» напряглись и потянули конструкцию на себя, тело в сером костюмчике взмыло в воздух, а затем они начали его медленно опускать в центр самой маленькой узкой трубы. Вот для чего нужны были дети определенного возраста. Кроме них никто в эту трубу бы не пролез. Сердце бешено заколотилось. Я не мог понять, не узнавал, но все же, мне казалось, что это не он. Не мой Темка висит сейчас на веревке в окружении «орков», «гномов» и груды перемазанных зомбированных людей посреди огромной ямы, и не его опускают в узкую железную трубу. Я не признал его и в других детях. Я все-таки надеялся, что по кистям рук, овалу колен, щекам, кончику подбородка, я смог бы узнать его. Узнать, и не ошибиться.
Лебедка раскручивалась, видимо, опуская тело все ниже и ниже. Вдруг вся конструкция задергалась, заходила ходуном, так что еще паре подоспевших «гномов» пришлось удерживать ее. А затем они вытащили пустую веревку назад. «Орк» меланхолично кивнул на следующего. Так все три мальчика или девочки были погружены внутрь этой трубы. И каждый раз они вытаскивали пустую веревку. Я держал себе обеими руками рот, искромсав зубами язык, чтобы не заорать. Во рту неприятным привкусом расползался вкус крови. Я повернулся на отца и увидел, что он даже не смотрит туда, куда и я. Как в трубу опускают детей. Его взгляд был направлен левее, где недавно мелькал кусок зеленой ткани в горох. Заметив, что я смотрю на него, отец повернулся ко мне, и я не нашел в его глазах ничего, кроме равнодушия. Он не за ним сюда пришел. Его не интересовал мой брат. Он вернулся за своими родителями. Я повернул голову снова к трубе, и тут…
И тут он заорал. Этот был какой-то душераздирающий звериный рык, настолько громкий, что сначала я даже оглох, не сообразив, что это и откуда исходит. Орал мой отец. Прямо над моим ухом, рядом со мной. Он кричал так громко, что на нас повернулись все «гномы» и «орки». Он подался вперед, практически вывалившись половиной тела с обрыва пола тоннеля, на котором мы лежали. В направлении его вытянутой руки два «орка» тащили женщину, на голове у нее мелькала зеленая повязка в белых горох. Видимо, она упала и перестала подавать признаки жизни, и сейчас они волокли ее к центральной вертикально торчащей трубе.
Схватив телефон с картой, лежавший рядом с ним, я метнулся обратно в тоннель, и, не разбирая дороги, падая, с максимальной скоростью, на которую способен, побежал назад. Кирилл научил меня пользоваться картой на телефоне, когда они отдыхали. Но это очень сложно, что-то увидеть и понять в темноте на бегу. И больше всего я боялся, что ошибусь, и сверну не туда, куда указывает мне карта. Я бежал долго, и совсем выдохся. Когда уже не мог, я старался тихонечко идти. И, странно, не слышал сзади погони. Может быть, и не было ее. Поскольку они знали, отсюда некуда и нельзя убежать.
Через какое-то время я все-таки выбрался и практически выпал обратно в гараж. Кирилл подхватил меня за руку и помог подняться наверх.
- Нас обнаружили.
- Где твой отец?
- Он остался там. Надо уходить. Они придут сюда.
Кирилл кивнул, быстро сложил чемоданчик, прихватил пару сумок и какой-то пакет, и мы выбежали в начинающееся утро. Мы шли по городу, стараясь сначала выглядывать из-за домов, проверять периметр. Но улицы были совсем пустыми. И через какое-то время я перестал даже бояться. Тело отказывалось слушаться, и несколько раз я просто падал, опускаясь на колени. Из-за этого Кире пришлось практически волочь меня на себе. Мы зашли в какой-то подъезд, толкали двери в квартиры, в одной из них она открылась. Дальше я провалился в темноту.
В квартирах мы находили еду, многие люди ушли, не закрыв свои дома. Это позволяло не засвечиваться на улицах. Город казался пустым. Не было даже собак и кошек, не знаю, куда они подевались. Не слышны были птицы. Кирилл спускаться сам не мог, аппарат грозил в любой момент выключиться, и тогда из лабиринта туннелей шансов выйти не оставалось. Он пытался придумать какой-то способ более надежного генератора, постоянно что-то паял и проверял на своей аппаратуре. Перемещаясь, мы заняли позицию недалеко от больницы, где я видел детей. Когда я рассказал Кириллу, что произошло, он долго молчал. Спросил только, есть ли шанс, что его мать осталась жива. К сожалению, я не мог ему в этом помочь, последнее что я видел – как ее тело летело вниз центральной трубы, скинутое одним из «орков». Поэтому мой отец и кричал. Я спросил его, знал ли он, что батя и не собирался искать Тему. Кирилл покачал головой, сказал, думал, они ищут всех.
Очнувшись, я побрел к больнице. Солнце было в зените, и я просидел в ближайших кустах до самого вечера. Собаки так и не появились. Подумав, что, скорее всего, выходить будут ночью, я сменил место дислокации. Неподалеку находился маленький магазин, и я надеялся на удачу. Он был пуст, двери широко открыты. А внутри на полках, по-прежнему продавались мясо, сыры и колбаса. Набрав сколько смог унести и разрубив все на части, я спрятал свой узелок недалеко от больничного забора. Сам же вернулся одну из открытых квартир. Подобрав себе вещи, и подвязав и закатав, чтобы не спадали, я принялся рвать и резать то, что я носил до этого. Мне нужно было много мелких тряпок, имеющих мой запах. План не то, чтобы был очень хорош. Он был откровенно плох, глуп и опасен, но другого у меня на тот момент не нашлось.
Я надеялся, что собаки – это все же обычные животные, либо близкие к ним, может быть по уровню родства. А не какие-то биороботы или существа с сильно развитым интеллектом. Когда спустилась темнота, я ползком прошелся по всей длине забора, разложив куски мяса на лоскутки от своей одежды. Я клал их с той стороны, где шли собаки, обнюхивая местность, чтобы им было легко достать мясо. И стал наблюдать.
Около часа ночи дверь открылась, и появилось первое животное, оно осмотрело окрестности, и, вильнув хвостом, пошло по обычному маршруту. Во мне все напряглось. Я очень надеялся, что мой план сработает. Но, как выяснилось, он был не слишком отличным. Первая собака съела кусок мяса. Затем второй, третий, четвертый… Она глотала их не жуя, и не останавливаясь, не оставляя идущим сзади практически ничего даже попробовать. Казалось, следующих собак это не сильно беспокоит. Она сожрала столько, сколько по моим прикидкам, в нее поместиться просто не могло. Но у нее даже не увеличился живот. За собаками шли дети. А у меня к горлу подступало отчаянье. И вдруг я заметил - одна из них, идущая почти совсем позади, третья с конца, слишком активно обнюхивает те места, где только что лежало мясо и оставались мои тряпки. Нюхает и пытается копать там землю лапой. Неизвестно почему, но это животное отличалось от своих холеных собратьев. Это имело нечто похожее на всклокоченную белую гриву за ушами и вокруг шеи. И, как будто, более сумасшедшие, живые глаза. Когда дети вернулись, собаки зашли, и за ними закрылась дверь, я решился на рискованный поступок. Стараясь не шуметь и двигаться как можно незаметнее, ползком я подтянулся к третьей и четвертой тряпке у забора, и, вырыв небольшие ямки, сложил туда еще мяса, прикопав немного. Затем накрыл своими вещами и оставил сверху еще по куску.
За эту ночь детей выводили гулять три раза. Видимо, какой-то в этом был смысл. Меня неоднократно посещала идея, что это могут быть и не дети… Но я гнал ее от себя, не позволяя ей надолго угнездиться в мозгах. Не давая ей свести меня с ума. На второй раз, третья с конца собака, покопав немного лапами, успела съесть оставленные мной, гостинцы. После того как первая прошла и сожрала сверху все остальное. На третий раз я положил туда же еще. Идя по обратному маршруту, собаки к тряпкам уже не подходили. Но моя «питомица» проверила «тайнички», и по звонкому чавканью в темноте стало понятно - она нашла то, что я положил ей. Когда дети возвращались с прогулки в третий раз их было двадцать один, тогда как когда они вышли на первую – двадцать шесть. Я бил себя камнями, ударял по лицу. Чтобы не сойти с ума от ужаса и отчаянья, чтобы у меня не повредился разум.
Утром я вернулся к Кириллу. Мы до пена у ртов спорили, что дальше делать, и что происходит. Орали и чуть не лезли в драку друг на друга. Видимо, так было легче не сойти с ума. Мне нужно последнее, для моего хлипкого плана – одежда Темы. А она в доме. И каждый раз, когда я хотел пойти туда, Кирилл орал и физически держал меня, оттаскивая от двери. Часто силы кончались, и я падал, потому что ресурсов оставалось только на короткий сон, больше напоминающий глубокий обморок. На следующий день, когда я вернулся перекусить к вечеру, Кирилл пропал. Вместо него посреди коридора в квартире, в которой мы обосновались, лежал тюк с одеждой Темки. Быстро порезав ее на куски, и прихватив мясо, я вернулся на место своего «дежурства». Ночью до этого нацепив на себя все зеленое и темно-коричневое, что мне удалось найти, и, прикрепив сверху ветки, я подполз к месту у забора с другой стороны, где оставлял собаке мясо. И с помощью саперной лопатки, выкопал под ограждением яму, прикрыв ее ветками. Разложил по старой схеме, вверху – для первой собаки, в «тайниках» под тряпками – «своей», третьей с конца. И стал ждать. Только в этот раз под мясо для «своей собаки» я положил одежду Темыча.
Дверь распахнулась, и охрана из зверей пошла гуськом осматривать и обнюхивать окрестности, с главарем впереди. Первая одним движением сжирала мясо. Третья, уже научившаяся открывать «тайники» и слизывать спрятанный кусок за секунды, вдруг задержалась так, что две идущие сзади собаки обогнали ее. Затем посмотрела на меня. В этот раз я лежал с другой стороны забора, накрывшись зеленым брезентом, очень тихо. Так, что из-под него было видно только мои глаза. Собака посмотрела на меня, и вдруг мотнула головой, потрусив в сторону процессии из детей, обгоняя своих сородичей. Добежав до пятого с начала колонны ребенка, она неожиданно толкнула его так сильно, что он упал, оцарапав себе колени. Другие дети продолжили идти вперед, как и собаки, сопровождающие их, только две замыкающие замешкались, недовольно завиляв хвостами. Ребенок с трудом встал, и собака загнала его последним в колонну детей. Остальные шавки успокоились, и все они исчезли из вида. Я быстро разложил мясо на свои места снова.
Через несколько часов собаки появились обратно. Детей было уже семнадцать. Прокусывая в кровь губы, я смотрел на колени, искал… Ребенок с разбитыми коленями шел вторым от конца не поднимая головы. Гривастая собака забежав чуть вперед и выкопав куски припрятанного мяса, когда первые дети уже поднимались по ступенькам бокового входа, вернулась к тому самому ребенку. И резко бросившись на него, сшибла с ног так, что он почти долетел до забора. Я бросился к ограде со своей стороны, к яме которую выкопал. Яма была не слишком большая, несколько раз выходили люди в белых халатах, и мне приходилось убегать или прятаться. И я не мог сам пролезть через нее. Только выставить руку. Я протянулся под ограждением насколько возможно, в другой руке держа мясо, и пыталась дотянуться, схватить. Но ребенок был слишком далеко. Он лежал без движения. И не вставал. Может быть, он ударился чересчур сильно, когда падал. Собака метнулась несколько раз ко мне и снова к нему, затем, недовольно чявкнув, взяла его зубами за одежду и подтащила к забору. Я рванулся и у меня хватило руки, чтобы успеть зацепить его, а затем, перебирая руками между прутьями, дотащить до ямы под забором. Последние собаки побежали ко мне, но, видимо почуяв знакомый запах, лишь вильнули хвостами. Я тащил его изо всех сил, стараясь не повредить еще больше, а он никак не хотел проходить. Видимо, яма оказалась слишком мала. Я рвал его на себя, таща за ноги, цепляясь за одежду. В этот момент я уже видел, что это мой брат. Видел его закрытые глаза. И на каком-то рывке он прошел. Проскочил, и я вытащил его со своей стороны забора. Вытащил и упал. Я бежал долго, прижимая к себе свою ношу. Сзади раздался лай собак. За домом я припарковал машину Кирилла, которую угнал, когда он спал еще в первую ночь. Боялась, что он откажется, или не даст. Украл ключи и перегнал ее. А потом сказал, что не знаю что случилось, и куда она делась. Не сказал и не отдал. Как он ни орал и не пытался от меня добиться ответа. Я швырнул Темика внутрь, вскочил за руль, и дал по газам. Мы неслись к выезду из города. Дальше плана не было. Я знал, что, скорее всего, выезд заблокирован. Или там дежурят пришельцы и они не дадут мне уйти. Но вокруг города была стена, а биться на автомобиле о бетон еще более глупая затея. На одном из перекрестков мне наперерез выехала другая машина. Черный уазик. Он вывернул как будто из ниоткуда, и врезался мне в бочину так, что я чудом не улетел в кювет, дав по тормозам. Машины остановились. Из уазика с двух стороны выскочил тот самый мужик, которого я видел в первый день, когда сбежал из больницы, и Кирилл. Они втащили меня и Тему свою машину, и понеслись в обратном направлении. Я орал Кириллу, что они не туда едут, он – что к выезду нельзя, и в этот момент раздался взрыв. Мне показалось, что небо раскололось пополам. Я оглох. Где-то вдалеке над центром города поднималось огромное облако черной пыли. Машина рванула, и, петляя по перекресткам, выехала к ограждающей город, стене. Водитель выскочил, что-то быстро пристроил у стены, заскочил обратно в кабину и, дав газу, резко сдал назад, так что я несколько раз ударился головой о спинку сидения. Тему мы положили сзади на пол, и руками я придерживал его. Раздался еще один взрыв, меньшей силы, и в бетонной стене образовалась дыра. С разгона мы проскочили через нее, мне казалось, от машины что-то отвалилось при этом, я молился, чтоб не колеса и не подвеска, и выехали в ночь. Мы неслись через редкую лесопосадку, потом через поле, и, наконец, оказались на трассе.
С тех пор прошло три года. Мы живем с Кириллом и Темой все вместе. Как ни странно, нас никто не искал. По новостям о произошедшем в городке не было ни слова. По гугл-картам показывает, что на том месте, где находился город, просто обычные поля и леса. Кирилл сказал, что они с его другом, с которым ему удалось связаться, нашли способ подорвать середину города, установив в нескольких местах взрывчатку так, чтобы центр просто ушел под землю, засыпав и прихватив с собой все, что находилось внизу. Я восстановил документы как утерянные. В этом году Темка идет в школу. Он ничего не помнит. Когда мы приехали, он пришел в себя через пару дней, в больнице. Кирилл как-то договорился там, что документы у нас не спросили. Первые пару месяцев молчал, не реагировал, когда я зову его, и мог подолгу сидеть, просто переставляя на полу игрушки. Спал беспокойным сном и часто вскрикивал. Но, со временем, это утряслось. Теперь он играет с мальчишками во дворе, и собирается в местную футбольную команду. Кирилл остался с нами. Я нашел работу. Жизнь постепенно входила в свое обычное русло. Пока снова не произошло кое-что.
Сегодня ночью я проснулся. В темноте не было ни звука. Но я долго пялил глаза в черноту, и больше не мог уснуть. Встал, пытаясь понять, что же меня разбудило. Решил пойти на кухню, попить воды, или заварить себе чаю. Но на пороге комнаты остановился. В зале, который находился между кухней, залом, коридором и второй комнатой, где я спал – у окна стоял Тема. Молча, у стекла за занавеской и смотрел вниз на улицу. По спине пробежала рябь. Нудный, заунывный страх холодом заскребся где-то за ребрами. Я, стараясь не шуметь, чтобы не напугать ребенка, подошел к нему сзади и через тюль посмотрел вниз с нашего пятого этажа. Я не сразу смог ее разглядеть. Там, среди еще не растаявших участков снега, сидела та самая белая собака с подобием гривы на шее. И смотрела вверх, на наше окно.
Начало здесь: Тайна Закрытого города
Любители хороших Криптоисторий – пролистывайте дальше! Увидела Конкурс, загорелась. Сама читаю их давно, отдыхаю так. Решила тоже попробовать. Написала. Прочитала. После этого мой внутренний Читатель набил морду моему внутреннему Автору. И правильно сделал, есть за что. Но просто выбросить или «положить в стол» физически не могу. Неделю пыхтела вместо сна (другого времени нет). Три дня только через программу «Свежий взгляд» гоняла (шикарная вещь, первый раз в ней свой текст увидела – поседела). Потом прочитала… Расстроилась. Понятно стало, где талантливые люди и где я. Но просто уничтожить не могу. Оставлю здесь, может, развлечёт кого-то.
Сама история:
- Да ладно, чего ты злишься, друзья же придут! – Лариска кружилась по комнате, среди разбросанного хлама. Ее рыжие волосы развивались, создавая вихрь из пыли, которую хорошо видно из-за света, просачивающегося сквозь тюль от окна.
- Это не мои друзья. А его родственники, - я протер очередной стакан и запихнул в сервант, на полку.
- Ну и что?! Разве ты мне не рад? Они такие же родственники отца, как и твои. Все равно же собирался отмечать! – Ларискин позитив поражал, мне стало казаться, что она под каким-то препаратом. Не может быть настолько хорошего настроения просто так у нормального человека.
- Нет, не собирался. Я не хотел ничего отмечать, в крайнем случае, думал посидеть с братом.
Лариска – моя троюродная сестра по отцу. Мы переехали в этот закрытый городок несколько дней назад. Все было так стремительно, что я даже до сих пор не успел распаковать вещи. И эти гости мне совсем некстати.
Началось все два года назад. Умерла мама. И мы с Темкой остались вдвоем. Мне тогда исполнилось семнадцать, а Темычу – всего два. Была еще прабабка, по матери, но ей стукнуло девяносто четыре. Большей частью она лежала, и, несмотря на относительно трезвый рассудок (лишь изредка путала даты и имена), она сама нуждалась в уходе. Шансов взять нас под опеку у нее никаких. И вот тогда мне пришлось вспомнить, что у меня есть отец. Они развелись с матерью, когда мне было 8, и я мало знал его. Кроме того, что он любил выпить, а потом избивать нас. После развода он приезжал пару раз, когда я был еще маленький. Из этих встреч отпечаталось только: холод на улице, его широкие сдвинутые брови, и яркая красная машинка, которую он протягивал мне, вытащив из кармана. Вот, пожалуй, и все мои воспоминания об отце. Но других вариантов у меня не было. Найти его получилось не просто. Он много переезжал, так еще и оказался жителем закрытого города, где почему-то почти не ловила обычная сотовая связь. Спасибо прабабушке, в молодые годы была научным руководителем в каком-то НИИ, и сохранила много полезных контактов. Через внуков ее учеников нам удалось все-таки пробиться к нему. Меня он готов был взять «без проблем». Проблема была в Теме, который родственником отцу не являлся. А моя деятельность и затевалась ради младшего братишки. С очень большим трудом нам удалось уговорить батю. Услуга оказалась не дешевой – бабушка согласилась написать дарственную на половину своей квартиры в пользу отца, если он усыновит Тему. Было еще одно непременное условие, которое мы должны выполнить. Этим условием был переезд к отцу. Я надеялся обойти этот вопрос, успеть выучиться, найти работу, и попробовать через суд отбить Темыча обратно. Но судьба распорядилась иначе. Этой весной умерла прабабушка, и отговорок, почему мы не переезжаем, больше не осталось.
Мы сошли с поезда, сели в видавший все в своей жизни, уазик, и весело побрякивая багажом и головами о стены и потолок на поворотах, поскакали по извилистой дороге вдоль леса. Ехали долго, более трех с половиной часов. Что меня удивило в самом начале, так это длинный бетонный забор с колючей проволокой в виде ежей наверху. Позже отец сказал мне, что иногда она бывает и под током. Пытаясь понять, что ждет меня впереди, я лазил в Интернете, и ожидал в худшем случае увидеть частокол с колючей проволокой, а не сплошную стену из бетона на несколько десятков километров вокруг. Нехорошее чувство появилось еще тогда. Что же они такое прячут там, раз обычным людям нельзя даже через забор смотреть. Но это было не все. Город ни гуглился на картах и в Интернете. Очень странно, о нем нашлось лишь несколько заметок из разряда: «в 10 домов провели газ» и «открывается фестиваль песни и танца». Когда я сказал об этом отцу, тот лишь довольно хмыкнул и пробурчал в усы: «Что ж ты хочешь? Закрытый город!» Проверка документов на КПП, и мы въехали. «Городом» это можно назвать лишь условно, меньше двух сотен домов. Часть из которых стояли пустыми. В большинстве своем это не новые постройки. А какие-то полуразвалившиеся деревянные домишки из прошлого века. То, что дом не жилой, было легко узнать по отсутствию дыма и заколоченным ставням.
В одном из таких строений поселился и отец. А точнее - мы, все трое. Как человеку с детьми, ему выделили жилье «попросторнее», где он обитал до этого я даже не хотел представлять. Дом был полуразрушенный, давно не жилой, полусгнивший и грязный. Только шагнув через порог, я почувствовал, как в нос ударили запахи сырости и плесени. Оказалось, отец успел перетащить в этот городок всю свою семью – родителей, брата, двоюродных и троюродных родственников. Привлекали сюда большие зарплаты. За ту же работу повара, плотника, нянечку в детском саду здесь платили в несколько десятков раз лучше.
А сегодня у меня день рождения. О котором, я надеялся, никто не знал, и совсем не было настроения отмечать.
В прихожей послышался топот и шум открывающейся двери. Незваные гости начали прибывать один за другим. Первым ввалился Виктор, двоюродный брат отца, высокий дородный остроносый мужик с кудрями и залысинами в полголовы. Его вес и мохнатая дубленка не позволили ему влезть в нашу, заваленную хламом со стороны квартиры, дверь прямо и теперь он протискивался бочком. Дом заполнился запахом перегара. Через пару минут его нагнали дед с бабкой. Ее везде издалека легко узнать по повязке на голове, с торчащими вверх концами. Сегодня тряпка была зеленой в белый горох. В первую нашу встречу, отцова мать вылила на меня ушат помоев о моей матери вместо приветствия. Поэтому от радости сегодня сразу противно заныла щека, и непроизвольно поехала куда-то в сторону. Следом потянулись еще какие-то родственники, которых я видел впервые.
Я зашел на кухню и налив две рюмки водки, выпил их одну за другой, в промежутке закусив кислым лимоном, чтобы успокоить нервы. Лекарственных средств вернуть себе психический нейтралитет не обнаружилось. Зайдя обратно в комнату, сел на край грязного дряхлого дивана. Сил и желания убирать все это ради «дорогих гостей» не было.
Отец уже старался там вовсю. Протер стол и поставил закуски, метаясь от комнаты в кухню. Гости разбредались кто куда, не раздеваясь, осматривали «хоромы».
- Ну, ты чего? – ткнула меня под локоть Лариска, махнув из бокала темно-красной жидкости, видимо, «презент» от дорогих гостей. Я скривился. И тут в прихожей послышался подозрительный шум, напоминающий по воющему грубому звуку начало брачного периода у лосей. Высунув голову в проход, я успел увидеть необъятных габаритов тетеньку в черном одеянии, обвешанную какими-то звенящими бубенцами, и размахивающую сосудом, из которого шел дым. Когда она уже практически скрылась в нашем туалете, совмещенном с ванной. Санузел - этот прорыв в цивилизацию - недавняя пристройка к дому, и единственное – чему я искренне порадовался.
- Они вызвали ведьму? – мое и без того уже кривое лицо, перекосилось еще сильнее.
- Шаманку! Ну, ты же знаешь, какой сегодня день…, - меланхолично заступилась Лариска за любимых родственников.
- Мой день рождения? Пасха???
- Ну, ты же знаешь, что у твоего отца пунктик, ему чудится что-то в вашем туалете, он даже боится туда заходить. Слышится ему постоянно что-то, из зеркала на него кто-то глядел, - Лариска похрустывала соленым огурцом.
Потная тетечка с благовониями, вытирая платочком лоб, степенно проследовала из дальней части дома и, плюхнувшись рядом со мной на диван, велела налить себе «чего-нибудь посвежее». Я подвинулся, мне совсем не осталось места в этом доме.
То ли от духоты и сильного запаха ладана, то ли от выпитых двух рюмок водки, меня повело, мозг как будто заволокло туманом.
И в следующее мгновение я обнаружил себя сидящим на лавке в помещении со стенами, выкрашенными бежевой и белой красками. Рядом сидела Лариска, дальше дед, еще какие-то гости. Женщина охала в конце коридора, отец и бабка носились туда-сюда, попеременно пытаясь хватать людей в белых халатах, и забегали в палату. Это все было так естественно, по началу, даже не вызвало у меня чувства недоумения, что что-то не то.
Когда я вспоминал эту ситуацию впоследствии, много лет спустя, именно естественность происходящего, не вызывающая в мозге вопросов, тревожила меня больше всего. Как это может быть: человек не обращает внимания на то, что какая-то дикость происходит вокруг него? Как мой мозг умудрился спрятать это и даже не дал мне ничего понять?
- Ларис, что мы тут делаем?
- Витьку стало плохо с сердцем, не помнишь что ли?
Я обвел глазами коридор. Везде сновали люди. Окна распахнуты, дует сыростью ранней весны. Судя по всему, это была местная поселковая больница. Подошел отец, подвел мне брата. Малыш устал и стоя, положил голову и уткнулся носом в колени. Я гладил его по волосам. В мозгу роились мысли. Больница и сама ситуация не вызывала у меня сомнений, все было естественно. Только…
- Ларис, а ты помнишь, как ты тут оказались?
- В смысле? На машине приехали, конечно.
- Я понимаю, но сама картинка как мы ехали у тебя есть? Ты помнишь, образами, как мы добирались сюда на машине? – Лариска отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.
А вот у меня, как я ни старался, как ни пыжился, картинки как мы оказались здесь, перед глазами не было. Я не мог это вспомнить. Вот несколько минут назад мы сидели на диване, разговаривали с шаманкой, она рассказывала смешные случаи, что только ее изгонять не вызывают. И вот мы здесь, в больнице у палаты, в коридоре. А между этими двумя событиями картинка у меня отсутствовала. Я уже хотел, как и Лара, отмахнуться от этого, списав на истощение последних дней и алкоголь, который не так часто встречался с моим организмом. Как нас всех подняли и повели в другой коридор.
Я по инерции встал и пошел, сначала даже не поняв, что не так. На самом деле все было НЕ ТАК. Навстречу мне шла такая же колонна людей, впереди их вела женщина в белом халате с пучком на голове. Коридор был очень узким, с большим количеством маленьких окон с решетками. И поравнявшись с идущей в другом направлении колонной, я хотел извиниться, что чуть не толкнул женщину, но увидел ее глаза. Широко открытые, пустые, они смотрели в никуда, но дама продолжала двигаться, вытянув руки по швам. Идущие за ней, шаг в шаг, все были такие. Я посмотрел вперед на своих и увидел их уже заворачивающих в какой-то кабинет, первыми шли бабка с Темкой на руках. Повсюду стояли люди в белых халатах, в основном женщины, но в конце коридора я увидел мужчин. Они были очень сильные и оглядывали, контролировали помещение, каждого. Дама, ведущая нашу группу, у двери кабинета, физически заворачивая родственников туда за руки, и, мне показалось, пересчитывая их. Часть людей, сидевшие на лавках, как совсем недавно мы, непринужденно и оживленно болтали, кто-то ходил. Но только к ним приближался человек в белом халате, они так же, как и мы, вставали, и молча, друг за другом шли за ним.
Опустив голову и глаза, я повернул налево и пристроился в хвост уходящей в противоположном направлении, колонне. Затем - в правый коридор, стараясь не поднимать взгляд, спустился по лестнице на один пролет. Там открылся огромный холл с распахнутыми дверями на выход. Было очень много людей, кто-то выходил, другие заходили. Я посмотрел вниз, когда ледяной ветер с улицы прошел по ногам, и понял, что я без обуви.
Я стоял посреди холла, и моментально привлек внимание женщины в белом халате, находившейся чуть поодаль и явно контролировавшей ситуацию внизу.
- Ты что тут делаешь? – она больно схватила меня за локоть, оттаскивая в сторону.
- Я не знаю, где мои кроссовки. На улице холодно.
- Тебе надо бежать! - прошипела она, сжимала мою руку все сильнее. Одновременно подтаскивая с огромной куче обуви слева в холле. У стены там стояло большое количество полок, но их не хватило. И все вокруг было завалено грязными ботинками, сапогами, кроссовками и туфлями. Они валялись и не только вперемешку на полках, но и захламили собой огромный ковер, практически на половину холла.
- Какие твои? Ты помнишь, где ты их оставил? – наклоняясь ко мне, она шипела сквозь зубы прямо в лицо.
Я растерянно озирался. Я не помнил ни холл, ни чтобы я снимал с ног что-то.
- Нет…Нет, я не знаю.
- Какой у тебя размер?
- 46.
Она, подтащив меня ближе к полкам, выкопала оттуда коричневые сандали с закрытым носом.
- Эти подойдут?
Сандали были убитые, и не подходили для этого времени года, но они понравились мне.
- Подойдут…
Она одела мне их на ноги, одну за другой. На удивление, обувь оказалась очень удобной, на твердой, но как будто пружинистой подошве.
- Беги! – и она сильным толчком в спину пихнула меня к выходу.
Опустив голову, я быстрым шагом проследовал через холл к дверям. Народу было слишком много, и они не могли отследить всех. Выскочив за ворота, я повернул налево, и, падая, побежал бегом подальше от этого места.
Куда идти? Вернутся в дом? Куда обратится, где мне помогут? Город закрытый. Связь здесь не ловит практически нигде. Чтобы отправить смс, приходится по полтора часа менять местоположение, подкидывая телефон в воздух. За одним из поворотов я выскочил на широкую улицу. Там было шумно, там явно были люди. Сквозь туман в сумерках ехали танки. Это так поразило меня, что я встал как вкопанный. С визгом и разлетающейся грязью рядом тормознул уазик, из него выскочил мужик в военной форме, что-то проорал кому-то, и так же стремительно запрыгнув обратно, помчался дальше. Вокруг была какая-то немыслимая суета. Люди метались черными тенями, стараясь укрыться или сбежать куда-то. И я не представлял, кто из них «за наших». И что происходит вокруг.
В больнице остался мой брат.
Выбора не было, я решил вернуться домой. Не зная города, я до ночи плутал, пока не вышел на знакомую улицу. В мозгах на свежем воздухе стало немного проясняться, но все равно было чувство, что я будто во сне. Каждая мысль, каждое осознанное решение давалось с огромным трудом. Извилины скрипели, не желая «прокручиваться» в нужном мне, направлении.
Часы на руке обозначили 23.45. Ворота оказались открыты нараспашку. От них по грязи вели широкие следы, казалось, здесь промаршировал целый взвод. В нескольких местах земля выглядела так, как будто кого-то тащили. И не одного. Дом мерещился пустым. Широко открытая дверь, темные окна, и тишина. И все же мне чудилось, что внутри таится угроза. Сердце с шумом билось о грудную клетку. Каждый вздох отдавался в ушах.
Прокравшись по боковой стороне дома, пригибаясь под окнами, я добрался до двери. Помедлив, заглянул внутрь, в кромешную темноту. Там было тихо. Где-то тикали часы. И как будто под полом стрекотал кузнечик. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я так же, пригнувшись, на ощупь стал пробираться вдоль стен внутрь помещения. Включать свет или как-то еще обозначить свое присутствие мне не давал лютый страх, сжимавший все органы. Шаг за шагом, я почти добрался до комнаты, где лежали наши вещи. Нужно как минимум переодеться в теплое, взять документы, еду и одежду для ребенка.
В комнате, где по моим последним воспоминаниям, днем царило застолье, все так же. Рюмки на тех же местах, как будто сидящие за столом люди просто поставили их. Заветрились закуски. Никто не убрал их. Рядом, на полу, валялась мохнатая дубленка Виктора, какие-то вещи и куртки, пришедших чуть позже, гостей. Когда я потянул на себя тюки с одеждой, один из них зацепился за стол. В темноте этого не было видно. И в следующий момент, с жутким грохотом, тот перевернулся и рухнул, усеивая все вокруг разбивающейся посудой, что-то еще упало на меня сверху. Я заорал. С улицы раздался топот бегущих ног. Сердце похолодело, ор застрял в горле. Звук приближался по коридору, а я так и барахтался, пытаясь вылезти из-под того, что свалилось на меня. Когда они ворвались в комнату, я только успел перевернуться на четвереньки, и прижаться задом к батарее.
Круглые лучи фонариков, шарившие по полу и стенам, ослепили меня. Свет был слишком яркий, и на несколько секунд я потерял способность видеть что-либо.
- Антон? – мужской голос показался смутно знакомым, хоть и охрипший, какой-то…
- Отец?
Батя вытащил меня из-под свалившейся груды белья, поставил на ноги. Мгновенно выключил фонарик. За ним маячила еще одна высокая фигура. Через несколько секунд я смог понять, что это Кирилл, брат отца, когда в отсвете с улицы блеснули его очки.
- Ты как здесь? Давно? Выбрался? Как ты смог? Ты один? – воздух вместе с вопросами выходил из отца со свистом, казалось, что у него барахлят легкие.
- Один. Что происходит? Где Тема? Где ты оставил его?
Он схватил мою руку и рывком вытащил на улицу. Мы практически бежали. Следом, оглядываясь, и стараясь двигаться бесшумно, замыкал процессию дядя Киря. Дверь в дом он не стал закрывать. Пробежав сарай, и теплицу, мы оказались с другой стороны, у ворот огромного гаража, который больше напоминал ангар, и был общий с соседями. А по их словам – выделен на несколько семей. Кто-то хранил там вещи, инвентарь, картошку и капусту. Отец вволок меня туда, следом забежавший Кирилл крепко закрыл железную дверь, и остатком старой ржавой трубы подпер ее.
- Бать, что происходит?
- Значит мама, отец, Темыч не с тобой?
- Нет…
- Где и когда ты последний раз видел их? Как ты выбрался?
Недалеко от входа в полу был откинут огромный прямоугольный люк, его крышка - чуть более двух с половиной метров в длину, вниз уходили ступеньки. Отец и Кирилл, в спешке продолжили свои дела, которые видимо были прерваны моим внезапным появлением. Первый кинулся к столу, заваленному инструментами, слева от люка, и быстро пытался собирать там что-то, попутно напихивая различные неизвестные мне детали себе по карманам. А дядя присел на одно колено у странного ящика, напоминающего открытый пластиковый черный огромный чемодан, внутри которого находилось оборудование, больше всего похожее на компьютер. Сверху - экран, а внизу, где обычно, клавиатура - какие-то круглые ручки, кнопки и рычажки.
- Как думаешь, удастся починить? – отец мельком кинул взгляд на брата.
- Не знаю, работаю над этим.
Оба были крайне сосредоточены и торопились. Казалось, им нет до меня никакого дела. Их не интересовали даже ответы на их же вопросы. Или не было на это времени.
- Что происходит? – я сам не ожидал, но голос сорвался на крик.
- Они напали.
- Кто «они»?
- Я не знаю.
- Они неотличимы от людей, - отозвался Кирилл, - Или могут менять внешность, или часть жителей города перешла на их сторону. Мы не знаем. Большинство они убили. Применяют какой-то вид зомбирования или гипноза, люди впадают в ступор и идут за ними, выполняют их приказы. Ни к кому не подходи, и ни с кем не общайся. Мы не можем понять, кто есть кто.
- Как вы выбрались? - на этот раз вопрос уже задал я.
- Женщина помогла, мне и Кириллу, она вколола нам что-то, когда нас уводили, но действие препарата скоро может закончиться. Похоже, их влияние распространяется не на всех. Небольшая часть медиков в больнице не подверглись ему, и еще есть люди, мозг у которых работает адекватно, они помогали выводить оттуда, кого смогли. Нам повезло. Ты как?
- Где Тема? Ты оставил его там?
Он стоял ко мне спиной, и было видно, как вжал голову в плечи, как задергалась вена на шее.
- Я верну его, - бросил он мне через плечо. И стало понятно, что он дико, до одури, боится.
- Есть контакт, я вижу их, - отозвался Кирилл и по экрану на его «чемодане» забегали, как в лабиринте, мелкие зеленые человечки. Грубо говоря, кроме зеленого этот монитор и не показывал больше ничего, - Можно идти.
Отец повернулся и кивнул головой. Затем перевел взгляд на меня.
- Я пойду с тобой! – выпалил я прежде, чем подумать. Тот поднял усталые, больные глаза на Кирилла. Который, помедлив, с сомнением, кивнул.
- Здесь тоже не безопасно, - проронил он, - Я попробую отслеживать их, сколько смогу. Заряда хватить не на долго.
Потоптавшись, и избегая моего взгляда, мужики пожали друг другу руки, батя сделал шаг, в нерешительной попытки обнять брата. Но тот уже отошел в сторону, приседая у своей чудо-техники.
Мы спускались в темноту. Отец включил фонарик, прикрыл его куском какой-то тряпки, чтобы свет стал не слишком ярким. Впереди я увидел серые трубы, идущие по стене, вместе с ними коридор, он упирался в тупик и расходился надвое. Мы пошли по левой стороне. Пройдя несколько десятков шагов мы опять оказались у завала из старых вещей.
- Подержи, - он отдал мне фонарик, и чуть присев, отодвинул в сторону кусок неровного железа, в который мы уперлись. За ним оказался длинный коридор. Очень узкий, в два с половиной худых человека, если их поставить плечом к плечу, - в ширину, и чуть меньше двух с половиной метров в высоту. Он как будто просто вырыт в земле. И находится здесь страшно, комья земли скользкие, они шуршали под ногами и осыпались, если я касался рукой стены. Казалось, все это может обрушиться в любой момент. Было не понятно, как это все вообще держалось.
Мы шли больше двадцати минут, коридоры расходились, и я давно потерял им счет, не представляя, где мы находимся, и как вернуться обратно. Отец, поглядывая на экран телефона, на котором были тот же лабиринт и человечки, все зеленое на черном фоне, что и у Кирилла на «чемодане», уверенно шагал вперед. Несколько раз я делал попытки задавать вопросы, но он зажимал мне рукой лицо, и я замолчал. Мы шли быстро, я очень устал.
Наконец, за одним из поворотов, впереди послышались голоса, оттуда же пробивался тусклый красноватый свет. Предок сбавил шаг, придержав меня, еще раз показав мне «тихо», поднеся палец к губам, и спрятал в карман телефон. Когда поворот, откуда шли звук и свет, оказался почти перед нами, он прижался к стене, и осторожно выглянул. Я, стараясь не шуметь, повторил этот маневр.
Впереди, в таком же коридоре, оказалось много народа. Только не все из них были люди. «Чужих» обнаружилось два вида. Первые больше напоминали гномов. Невысокие, около метра, коренастые и квадратные, очень широкие в плечах и крепкие, казалось, что дико сильные. Их отличала от людей огромная голова с неопрятными, торчащими в разные стороны, волосами, и лицо. Хотя «лицом» это трудно назвать. Кустистые широкие брови, глаза, толстые и длинные носы, губы – все черты крупные, больше, чем бывают у людей. Кожа бордово-красноватого цвета. Они больше напоминали поместь неандертальцев с каким-то видом диких доисторических зверей. Эти постоянно что-то кричали, размахивали руками, движения были очень резкими, явно злились, толкали и пинали всех вокруг, даже друг друга. Второй «вид» больше похож на орков интеллигентного образа. Около двух метров ростом, мускулистые, накаченные, с абсолютно круглыми лысыми головами. Они были спокойны, стояли у стены, и по отношению в «гномам» старались выглядеть даже доброжелательно. По крайней мере, их лица, с чуть более утонченными чертами, чем у их «низких собратьев», выражали подобие вежливой внимательности, а губы застыли в оскалах «полуулыбок». И те и другие даже близко не похожи на людей. Это какое-то новые виды. Мне показалось, что все особи мужского пола, но, кто знает, может быть, среди них были и женщины. Пять или шесть «орков» стояли у стены и слушали то, что им орали, пробегавшие мимо, «гномы». Последние же проталкивали вперед, идущих вереницей с еще одного бокового коридора, людей. Те шли послушно, с застывшими лицами, никак не реагируя ни на что, даже на тычки, пинки и подзатыльники «гномов», орущих и плюющихся на них со всех сторон. В самом конце коридора я успел заметить людей с лопатами и кирками в руках, они что-то как будто копали, или расширяли проход. Было не понятно, их постоянно закрывали другие.
- Если Тема где-то и есть, то он должен быть здесь, - тихо прошептал мне в самое ухо отец.
- А больница?
- Это перевалочная база, они просто сгоняют туда людей и сразу же перевозят.
Среди шедших впереди вереницей взрослых не было ни одного ребенка.
- Там нет детей.
- Я вижу, все равно искать надо здесь. Они сгоняют всех сюда.
- Зачем?
- Мы пока не можем понять. Как будто ищут что-то. Стариков и больных убивают сразу, - голос его сорвался, и я вспомнил, что не спросил, где бабушка и дед, и когда он видел их в последний раз. Но он тут же собрался, и стал дальше смотреть, то выглядывая в коридор, то - на экран телефона, где зеленые точки скучковывались и перемещались.
- А детей?
- А детей вроде нет. Среди убитых на улицах малышей крайне не много. Может быть, они нужны им для чего-то еще. У нас есть надежда.
- Ты знал? Что такое возможно?
Он поднял на меня глаза.
- Нет. Кирилл знал. И теперь не может простить себе. Ну как «знал», не в прямом смысле конечно. Этих видели не первый раз здесь. Я точно не знаю. Может и городок из-за этого тут организовали, просто не ожидали, что они вернутся. Никто не ожидал, что такое может начаться.
Продолжение следующим постом (если кто-то дошел до этого места)
РЕБЯТ, ЗАРАНЕЕ ИЗВИНЯЮСЬ ЗА ОШИБКИ И НЕВЕРНУЮ ГРАММАТИКУ)
Глава 4.
Шел 3-й час ночи,но сон все не приходил,как бы я не пытался уснуть. Камешки же в свою очередь сегодня не светились. Может мне все это причудилось? Но дневной гость был реальным и его слова реальны. Ладно. Подожду ещё.
С первыми лучами солнца,я встал с кровати,застелил ее и вышел на кухню. Мама ещё спала и я решил сам приготовить завтрак . Конечно как у мамы кашу готовить я не мог,но зато овощной омлет мне был под силу. Помыв овощи , принялся за готовку. Немного болгарского перца, красного лука на шипящей от масла сковороды , пару минут и можно добавлять яйца. Все просто. Соль и любви. Завтрак чемпионов готов.
- Чего это ты так рано сегодня встал? И завтрак приготовил, сказал мама,а я не услышал как она прошла и села за стол.
- Да вот спать не хочется,чего без дела валяться,да и тебя порадовать хотел.
- О какой заботливый мужчина растет, с улыбкой и светом в глазах произнесла мама. Я заслушался и немного покраснел.
- Приятного мам,я пока не хочу кушать. Пойду собираться.
Сегодня нужно идти на работу,там будут распросы ,что да как,а я не особо разговорчив,как бы не хотелось,но идти нужно.
Собрав вещи и взяв с собой половинку омлета ,вышел из дома.
День был солнечным,ни одного облачка на небе и воздух, наполненный запахом весны.
Я как всегда шел той тропой ,но в этот раз с опаской, вслушивался в каждый шелест листвы и хруст веток. Уже подойдя к заводу,я вспомнил что меня сегодня не встречала та дворняжка, интересно, последние 3 года я видел ее,а сегодня нет.
- О,живой,сказал старший смены, его слова отвлекли меня от мыслей.
- Да,все в порядке. Живой.
- В милицию ходил? Со строгостью в голосе спросил он ,
- Не, восстановился дома.
- Я так и знал что не пойдешь,но ничего, сегодня в обед они сами сюда приедут и ты им все расскажешь. Понимаешь,город наш маленький,почти поселок и если мы сами о нем заботится не будем,то никто не позаботиться.
- Лаадно, протянул я. Не особо хотелось разговаривать и я попросил дать мне какое нибудь занятие.
- Сегодня идёшь на кухню, помощницы нашей поварихи все нет,а кормить людей надо. Так что шагай.
Я был удивлен и не скрывая улыбку пошагал в сторону столовой.
Там куда лучше. Пахнет специями, пирожками. Приятные ароматы всегда дарили мне наслаждения и даже малость обрадовался,что попал ту в передрягу в парке.
- Привет,снова в ссылку на кухню отправили?
- Да,бодро ответил я .
- Пойдем, картошку будешь чистить.
Сегодня она выглядела немного иначе,будто было чем то встревоженна и пыталась не показывать вида. Что ж,у всех бывают тяжёлые дни. Я не стал ее мучить вопросами ,а просто принялся за 20 кг мешок картошки. Картошку чистить я умел , аккуратно срезал кожуру с минимальным количеством отхода,но вот не любил это дело,к счастью весь мешок был не нужен,а всего лишь чашку в 5-7 кг. Я с облегчением вздохнул и продолжил очищать.
- Готовить умеешь то помошничек?
- Не особо, ответил я.
- Научим, с одобрением в голосе сказала она.
- Слушай,что в парке случилось?
О нет,так не хотелось говорить на эту тему,но я относился с уважением к ней и решил коротко рассказать,что бы побыстрее закончить эту тему.
- Да так, ограбили малость, булочки и молоко забрали. Я цел.
- Мда уж, не думала что в нашем городке грабители объявляться. Что тут брать,камни если только,- и взглянула на меня со слегка прищуренными глазами. Я сделал вид что не заметил ее,нужно было менять тему.
- Картошки хватит? Чашка уже полная? С надеждой что она забудет о парке, спросил у нее.
- Хватит, помой и можешь резать. Только аккуратно! Нехватало ещё без пальца остаться.
Вымыв картофель я начал его резать. День,вслед за утром был теплый.
Дорезав картофель,я спросил что нужно ещё и меня отправили на склад за консервами. Он находился рядом,в соседнем здании. Темный и мрачный, в воздухе висел запах ссырости, который на консервы особо не влиял. Найдя нужные я собрался выходить,но мое внимание привлекла дверь, старая,с виднеющийся ржавчиной, краска местами облезла. Мне стало интересно и я решил зайти. Внутри стоял стол и 3 стула,картина на стене, почему то была прикрыта тканью и в самом углу стоял сейф,с 5 замками,странно ,что он тут делает, любой же может зайти и взять его. Я подумал что об этом надо спросить у повара,но не сейчас,как то подозрительно она сказала про камни,что то здесь не так,лучше не торопить события. Я уже собрался уходить,как дверь за моей спиной захлопнулась.
Эй,откройте дверь!- закричал я и побежал к ней. Как бы сильно не толкал,она не поддавалась. Не было ни ручки ,ни отверстия под ключ,значит меня закрыли и подперли дверь с той стороны,но зачем это делать, непонимаю. Ещё пол часа я стучал и звал на помощь,ответа так и не дождался. В надежде что повар вспомнит обо мне,я решил терпеливо ждать.
Странный запах тут, напоминает запах речной тины по весне,когда она только начинает цвести,я подумал что это возможно из за сырости,но запах явно был тины. Мое внимание вновь привлекла картина и я решил посмотреть что на ней.
Я снял ее со стены и положил на стол. Аккуратно отодвинул ткань и увидел 4-х этажный дом. Тот самый,что стоит в центре города. Только тут , крыша у него не стеклянная,а обычная,как во всех домах и на самом верху виднеется силуэт человека. Что это может значить и зачем она тут . Так много вопросов. Я повесил картину обратно на стену. Подошёл к сейфу. Камешки в кармане начали вибрировать. Что это? Почему сейчас? Я достал их из кармана,они снова светились. Я приложил их к сейфу и замки открылись,все до единого.
Моему удивлению не было предела,это способность камешек, открывать замки? Но как и зачем. Вопросы,пора бы уже получать ответы. Немного не по себе от этой мистики. Мое любопытство как всегда взяло вверх и я заглянула сейф. Там было много бумаг и писем на не понятном мне языке,какие то иероглифы и чертежи, схемы напоминающие обряды колдунов. В самом углу был маленький свёрток,я взял его и развернул. В нем было 3 камешка.
Ещё камни? Что происходит тут? - не выдержав закричал я ,камни в моей кармане начали стучать и звенеть я достал их. Они притягивались друг к другу. В глазах помутнело и с потерял сознание.